губки и чудесные пушистые ресницы. Допустим, последнему Раечка была обязана хорошей туши для глаз, но все прочее у нее имелось в наличии, так сказать, само по себе. Так что в основном своей красотой Раечка была обязана природе и хорошим генам.
И вот эта самая Раечка оказалась родной дочерью Семена Семеновича, совершенно неучтенной ими при подсчете наследников ювелира. Но, учтенная или не учтенная, Раечка все равно оставалась дочкой пропавшего Семена Семеновича. И она так и заявила подошедшим к ней с вопросом подругам:
– Нет, папа почему-то не открывает. Наверное, его нет дома. Очень странно. Неужели, Глашка права и с папой что-то случилось?
Папа! Значит, это дочь Семена Семеновича! Но минуточку, у него ведь три сына. Ни про какую дочь ни разу не упоминалось. И кто такая Глашка, о которой говорит эта красавица? Домработница? Просто знакомая?
Подруги дождались, пока девушка откроет дверь своими ключами, и вошли вместе с ней. Раечке они наплели, что их прислали из ювелирного магазина, где все крайне обеспокоены исчезновением директора. Раечка не удивилась. Только по ее хорошенькому лобику пролегла тонкая морщинка.
– Значит, все-таки у папы что-то случилось, – пробормотала она. – Раз его и на работе нету. Ну, что же... Заходите. Посидим, обсудим. Глядишь, что-нибудь вместе и решим. Да и Глашка скоро прибудет.
Разумеется, подруги с радостью воспользовались ее приглашением. И Кира первой спросила:
– А Глашка, про которую ты говорила, это кто?
– Ну да, кто, – фыркнула девица. – Глашка – Глафира, стало быть. Вторая папина жена. Первая – это моя мама. Она тоже со странностями, но с ней хотя бы можно найти общий язык. А Глашка... Вообще не понимаю, зачем папе было на ней жениться. Наплодила ему трех таких же дебилоидов, как она сама. И довольна. Корова жирная!
– И она тебе звонила?
– Звонила и несла всякую чушь. Дура ненормальная!
– Какую чушь?
– У Глафиры вечно какие-то фантазии, – вместо ответа пожаловалась Раечка. – Но эта ее последняя выходка... Честное слово, если она это все просто взяла и придумала, то я серьезно стану думать, что у папочкиной жены не все в порядке с крышей. И серьезно скажу папе, чтобы он отправил ее подлечиться. Потому что придумать такое может только больной человек.
Девушка была возмущена до глубины души. И Кира спросила:
– Да что она тебе такого сказала?
– Сказала! Сказала, что папу похитили, а может быть, даже убили.
– Так ты примчалась сюда после звонка своей мачехи? – осенило Лильку.
– Ну, ясное дело. Примчалась.
– Она тебя попросила, чтобы ты приехала?
– Я и сама хочу знать, куда подевался мой папа!
И очаровательное создание гневно топнуло ножкой.
– А откуда твоя мачеха узнала, что твой отец пропал?
– Понятия не имею. К тому же пока я не приехала сюда, то была уверена, что все это просто очередная Глашкина нелепица!
– Ты так просто к ней и обращаешься – Глашка?
– Ну да, – пожала плечами Раечка. – А что? Да вы бы ее сами видели! Дура деревенская. Пять классов образования, больше не потянула. До сих пор считает по пальцам. И читает по слогам. А уж с грамматикой у нее вообще катастрофа! Отец и тот не выдержал, специального учителя ей нанял, чтобы он эту дуру неотесанную хоть немного говорить научил и не так стыдно перед людьми было.
– Но она ведь старше тебя.
– Всего на десять лет. Не такая уж большая разница, чтобы я начала ее уважать. А по уму она мне вообще в младшие сестренки годится.
– Ты так говоришь, будто бы ненавидишь свою мачеху.
– Не ненавижу я ее. Она меня просто раздражает. Потому что, во-первых, дура. А во-вторых...
Раечка не договорила. Вместо этого она вытащила из хорошенькой крохотной сумочки из крокодиловой кожи пачку ментоловых дамских сигарет, щелкнула украшенной розовыми стразами зажигалкой и жадно затянулась дымом из длинной белой трубочки. Говорить про мачеху она больше не стала. Но подругам и так все было ясно.
Не появилась еще на свете такая теща, которая была бы довольна своим зятем. И не появилась еще такая падчерица, которая была бы довольна своей мачехой.
– Так зачем же твой отец женился на Глафире?
– Красивая она, – неохотно ответила Раечка.
– И все?
– И покладистая. Моя-то мама со своими выкрутасами. То ей не это, это ей не то. А Глашка... Она и постирать, и приготовить, и детям жопы вытереть. Это ей все не в облом. Еще бы, после того деревенского коровника, где папа ее отыскал, ей жизнь в большом городе должна сказкой казаться.
– Так ли уж?
– Да она за первый год на двенадцать килограммов поправилась! За второй еще. Так и пошло-поехало! Была тростиночкой, а теперь словно корова жирная.
– Это ты сама помнишь?
– Я... Я – нет. Маленькая еще была, когда Глашка тут появилась. Мне мама говорила.
Рассказывая все это, Раечка довольно активно двигалась по кухне, доставая чайные заварочные пакетики с жасмином, сахар, варенье из кизила и какие-то печенюшки. Понюхав чай, девушка сморщилась:
– Тьфу! Снова Глашка в ближайшем подвале чай покупала. Сколько раз ей папа твердил, что настоящий хороший чай не может быть с примесями, все равно покупает эту дрянь в пакетиках. Да еще и с разными ароматами норовит взять.
Коробка с листовым чаем нашлась отдельно.
– Папа ее всегда тут держит.
И девушка всыпала приличную порцию в китайский заварочный чайник. Глядя, как она ловко обращается с посудой и продуктами, снуя от стенного шкафа к столу, оттуда к холодильнику, а потом назад, подруги задумались:
– Так твои братья и бабушка поехали на юг?
– Ну да.
– Отдыхать?
– Точно.
– А ты с ними почему не поехала? Не взяли?
Раечка даже остановилась от изумления. А потом негодующе фыркнула:
– Вот еще! Кто они такие, чтобы брать меня или не брать. Я сама с ними ехать не захотела! Скукотища жуткая! Бабка вечно ворчит. А братья... Говорю же вам, дебилы они. Умственно отсталые.
– Что? Все трое?
– Ну да! Вы бы знали, сколько денег папе стоит, чтобы их в нормальной школе держали. Я уж не говорю об отметках. Не гонят к дебилам, и то ладно. С двойки на тройку еле-еле переползают. Гены Глашкиных родителей-алкашей, видно, сказываются.
Час от часу все странней и странней.
– Так твоя мачеха из семьи алкоголиков?
– Ну да! А я вам о чем толкую? Жуткие алкоголики! Глашка до шестнадцати лет впроголодь жила. Летом еще ничего, травку с огорода пощиплет или в лесу грибов себе наберет. А уж зимой просто беда! Все, что Глашка у себя в коровнике зарабатывала, родители у нее отбирали и пропивали. Только и кормили, чтобы ноги могла до работы доволочь. Так ей и говорили: «Чего тебя, дура, кормить, коли ты в коровнике работаешь. На работе молочка на халяву и напьешься. А нас объ-едать нечего».
Итак, картина вырисовывалась яснее ясного.
– Папа на редкостную красоту польстился. А Глашка... Глашке после ее коровника любой мужик
