Втихомолку она опасалась, что родители никогда и не сочтут ее готовой. Хоть бери и беги из дома. Было бы только к кому убегать и ради кого протестовать.
Тем временем Слава очутился в бывшей комнате Викиной бабушки. Тут было тихо и свежо. Казалось, что хозяйка этой комнаты ушла отсюда совсем недавно. На стенах еще висели фотографии маленькой Вики в школьной форме с трогательными белыми бантиками на косичках. А также фотографии самой бабушки. Был среди них один портрет, который особенно заинтересовал Славу. Он так и застыл перед ним, не сводя глаз с изображения.
Портрет относился годам к семидесятым. Бабушка была еще не старой. Ее густые волосы, расчесанные на прямой пробор, были гладко убраны назад. Серьезные глаза смотрели строго и бескомпромиссно. Руки сложены на коленях. Одета бабушка была в коричневое платье со скромным кружевным воротничком. И меньше всего эта женщина была похожа на человека, скрывающего от окружающих некую интимную тайну своей личной жизни. Может быть, достойную осуждения.
Впрочем, кто осудил бы женщину, решившую родить ребенка от любимого мужчины? Уж скорей стыдиться и огорчаться надо тем, кто заводит детей от нелюбимых, а потом всю жизнь кичится своей порядочностью, которая не позволила им быть по-настоящему счастливыми.
– Как иной раз причудливо играет людьми жизнь, – внезапно произнес Слава.
Он все еще стоял перед портретом Викиной бабушки, не в силах оторвать от нее взгляда.
– Вот эта женщина всю свою жизнь была безумно любима, нужна и желанна сильному и мужественному человеку. Могла быть ему верной подругой и просто любимой женщиной. Однако прожила всю свою жизнь не с любимым человеком, а с нелюбимым дураком, который не мог понять и десятой части ее мыслей, чувств и стремлений.
Вика прямо опешила. О ком это говорит Слава? Какое ему дело до того, что чувствовала ее бабушка? Это была ее бабушка, а не его! Он сюда пришел искать тайник с бумагами Льва Илларионовича? Вот и пусть ищет!
Но Слава и сам уже опомнился.
– Что-то я разболтался, – усмехнулся он. – Наверное, к дождю.
При чем тут дождь? Что он мелет?
Но Слава уже задал новый вопрос:
– Где будем искать в первую очередь?
Вика пожала плечами:
– Понятия не имею!
– Ты была особенно близка со своей бабушкой. Подумай, куда бы ты спрятала ценную для тебя вещь.
– Это зависело от того, насколько эта вещь была бы крупной.
– Достаточно крупной, – заверил ее Слава. – Бумаг хватило бы на маленький сундучок или «дипломат».
Дьявол, откуда этот парень так хорошо осведомлен? Ведь, к примеру, сами подруги даже понятия не имели, что ищут. А Слава был в курсе даже формата бумаги, которую использовал Лев Илларионович. И ее примерного количества.
– Ну-у-у... – протянула Вика. – «Дипломат» – это довольно много. Сразу даже и не придумаешь, где у нас в квартире есть такой тайник.
– Я не говорю, что все спрятано в одном месте. Возможно, твоя бабушка разделила доверенную ей рукопись на несколько частей.
– Одно время у нас в прихожей висела такая специальная штучка для газет, – задумчиво сказала Вика. – Плотное вышитое бабушкой полотно, продетое на двух гладко обструганных палочках. Сверху была приделана веревочная петля, на которой держалась вся конструкция. Туда полагалось совать все газеты, которые приходили к нам.
– И где она, эта газетница?
– После смерти бабушки мама от нее избавилась. Сказала, что времена изменились, газету «Правда» больше никто ежедневно не изучает, и вообще это ужасная глупость – хранить в доме бесплатные газеты с рекламными объявлениями.
– Значит, копилки для газет больше нет?
– Нет.
– Жаль, – огорчился Слава. – Идея-то была плодотворной. Устроить тайник у всех на виду – это оригинально!
И тут Мариша почувствовала, что пришла пора ей вмешаться.
– Послушай, Слава! С чего ты вообще взял, что тайник сделан где-то в этой квартире?
Казалось, Слава был удивлен вопросом.
– Ну как же? Викина бабушка была Льву Илларионовичу самым близким человеком!
– Да с чего ты это взял?
– А разве нет?
Слава посмотрел на Вику, но та пожала плечами.
– Хорошо, сколько раз в месяц твоя бабушка отправлялась на свидания? Один раз? Два раза? Три?
– Сейчас трудно вспомнить. Но мне кажется, что не меньше двух раз в неделю, бабуля красилась, красиво одевалась и исчезала из дома на весь день или вечер.
– Вот видишь!
– Что?
– Лев Илларионович встречался с твоей бабушкой много раз в месяц. А со своим сыном он виделся от силы раз в полгода. А уж дочь так и вовсе годами не видел.
– Но у Льва Илларионовича была еще и жена. Эта Майя.
– Ну и что? К моменту завершения работы над мемуарами эта женщина уже умерла!
И тут Мариша снова не выдержала и вмешалась:
– Слушай, Слава, откуда это ты так хорошо осведомлен?
Но Слава предпочел не услышать ее вопроса.
– Поэтому я и считаю, что тайник должен быть где-то тут, – произнес он. – Будем искать?
Вика кивнула. Слава моментально оживился и кинулся в прихожую, чтобы осмотреть место, где прежде висела газетница.
– А вы пока подумайте, где еще может быть тайник!
Едва он скрылся, Вика повернулась к Марише:
– Тебе не кажется, что этот Слава какой-то странный!
– Я тебе еще вчера это сказала!
– Так много знает про мою семью! Когда он успел выяснить все подробности?
– Вот именно. Когда?
Вернулся Слава, и подругам пришлось прерваться.
– Ну? Надумали?
– Может быть, поискать на антресолях?
Слава поморщился. Судя по всему, идея с антресолями казалась ему слишком простенькой и абсолютно не совпадающей с тем значением, которое могли иметь мемуары дедушки.
– Антресоли – это примитивно! – заявил он.
– Тогда шкаф!
И Вика показала рукой на необъятных размеров старинный шкаф, который был слишком велик, чтобы его вытащить из дома. Поэтому его просто оставили в покое, не решаясь демонтировать. Надо сказать, что шкаф понравился Славе гораздо больше.
– Отлично! – оживился он. – Отличная идея, и отличный шкаф!
В шкафу оказалась масса вещей, которые живописными горками украсила всю комнату. Слава вошел в раж. И совершенно не нуждался в помощи подруг. Он все вытаскивал и вытаскивал с полок какие-то вещи, сердито хмурясь.
– Это все вещи твоей бабушки? – наконец спросил он.
– Нет, конечно. Мамины, мои и папины.
