мрачному виду прибавилось еще и смущенное выражение лица. Похоже, он здорово стеснялся своего поступка. А уж о том, чтобы вытянуть из него хоть словечко, нечего было и мечтать. Так в молчании мы и добрались до Кьянти.
Не скажу, чтобы нам тут были откровенно рады. Грек вообще отказался с нами разговаривать. Особенно после того, как мы рассказали ему и Тате, что нашли на соседнем острове Игоря и с ним Ксюту – живую и невредимую. После этого Грек быстренько ретировался, а ошеломленная известием Тата сказала:
– Что же, я очень рада, что Ксюта жива. Одним пятном на репутации нашего отеля меньше. И хорошо, что Игоря арестовали в другом месте, а не на нашем острове. Спасибо вам, девочки. Вы, наверное, здорово устали. Ложитесь и отдыхайте. И я вас только прошу об одном одолжении, постарайтесь сделать так, чтобы незнакомцы больше не штурмовали двери вашего номера. Потому что, честное слово, выходит очень накладно. Да и для остальных гостей беспокойно.
Вот и все, что мы получили за нашу самоотверженность. Ковров ей там каких-то было жалко. И кадки от пальмы! Просто свинство.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
– Недалекая девица эта Тата, – возмущенно поделилась с нами Мариша, когда мы оказались у себя в номере. – Думает о спокойствии своих гостей, а о том, что у нее на острове люди мрут как мухи, ее не волнует.
– Недалекая и мелочная, – поддержала ее Юлька. – Прочесть нам такую проповедь из-за каких-то нескольких жалких пятен краски. И можно подумать, что мы просили ее менять что-то в нашем номере. Например, я могла бы пожить и с пятнистым ковром.
Я ничего не сказала, потому что была рада-радехонька, что добралась наконец до своей кровати. И смогу наконец нормально выспаться, а потом получить приличный обед или ужин, как получится. И не нужно мне больше ломать голову, как бы выручить невиновного из беды. Артем на свободе, Ксюта жива. Казалось бы, чего еще желать?
Но крохотный червячок сомнения точил мой мозг, когда я погружалась в сон. А проснувшись, я почувствовала, как этот червячок разросся до размеров громадной анаконды. И я уже ни о чем не могу думать, кроме как о странном поведении Кати и Маркуса и о том, действительно ли Игорь виноват в смерти Густава.
– Мы проспали завтрак и обед, – услышала я у себя над ухом озабоченный голос Мариши. – Это ужасно. У меня в желудке бурчит так, что Тата опять начнет придираться, как бы этот шум не переполошил остальных гостей.
Судя по всему, отдых не примирил Маришу с несправедливым, как она считала, выговором, полученным от Таты.
– Поднимайся, почему ты лежишь? – спросила у меня Мариша. – Ужин уже скоро. Пошли хотя бы посмотрим, как у них тут дела без нас.
– А где Юля? – спросила я.
– Не знаю. Смоталась уже куда-то. Когда я проснулась, ее в номере уже не было, – ответила Мариша.
Мы оделись, причесались и вообще привели себя в порядок, на что у нас ушло много времени. Потом мы спустились вниз и вышли на улицу. Тащиться к морю нам не хотелось, и мы решили прогуляться вокруг отеля. Там, оказавшись среди скал наедине, я наконец призналась Марише, что за мысль не давала мне покоя уже почти двое суток.
– Тебе не кажется, что Маркус решил влюбиться в Кати уж как-то очень поспешно? – нерешительно спросила я у Мариши, когда мы с ней брели по дороге, по очереди подбрасывая ногой белый гладкий камешек.
Стоило мне произнести эту фразу, как моя подруга пропустила свой удар. И вообще встала словно соляной столб и изумленно вытаращилась на меня.
– Точно по приказу! – воскликнула она. – Да?
– Да, – кивнула я, немного подумав. – Но, с другой стороны, никто не может влюбиться по приказу.
– Действительно, полюбить по приказу невозможно, – согласилась Мариша. – Но симулировать это чувство, чтобы окружающие думали, будто он влюблен, вполне возможно.
– Но зачем ему, то есть им это нужно? – спросила я.
– Ты имеешь в виду Кати и Маркуса? Или моего мужа и его коллег?
– Всех вместе, – сказала я. – И Карла, и его коллег, и Кати. Ведь она тоже почему-то согласилась играть свою роль в этом фарсе.
– Постой-ка! – воскликнула Мариша. – Если я не ошибаюсь, Маркус немного похож на беднягу Густава. Не так ли?
– Ну, в общих чертах, может быть, и похож, – пробормотала я. – А что?
– Ничего, я просто ищу зацепку, чтобы догадаться, зачем моему муженьку устраивать эту комедию с любовью, неожиданно вспыхнувшей между Кати и Маркусом, – сказала Мариша. – И я не верю, что это Игорь подстроил смерть Густава. Зачем ему это было нужно? Игорь и Густав даже не были толком знакомы. И опять же поведение Кати...
– И что странно, заметь, если Карл одобряет то, что Маркус изображает возлюбленного Кати, то почему тот же Карл сегодня на катере проговорился, что не стоило ему оставлять Кати и Маркуса на острове одних? – проговорила я. – Боится, что они без должного присмотра и в самом деле предадутся утехам любви?
– Нет, дело не в этом, – сказала Мариша. – Скорее всего, он не хотел оставлять их одних, потому что это все, как ты верно заметила, спектакль. Но спектакль, рассчитанный не на нас с тобой, а на какого-то человека, который должен на него клюнуть.
– И кто этот человек? – спросила я.
– Может быть, тот, кто стрелял в тебя и твою кровать, – пожала плечами Мариша. – А может быть, кто-то еще. Не знаю. Могу лишь...
Но договорить она не успела, потому что на дорогу перед нами упал камешек размером с кулак. Мы возмущенно подняли головы и увидели над собой Юльку. Вернее, только ее голову, которая свешивалась со скалы, нависшей над дорогой.
– Идите сюда! – махнула Юлька нам рукой. – Быстро!
Осмотревшись, мы вскарабкались по узкой тропинке на Юлькину скалу и минут через десять оказались на небольшой ровной площадке, с которой открывался отличный вид почти на весь остров. Единственным недостатком площадки было то, что она даже сейчас, под вечер, сильно напоминала огромную раскаленную сковороду. Так на ней было жарко от нагретого солнцем камня. Юлька лежала на животе, подстелив под себя одеяло из нашего номера. Иначе лежать на раскаленном камне было бы смерти подобно.
– Так вы тоже считаете, что любовь Маркуса к Кати – это чистой воды спектакль? – спросила у нас Юлька, когда мы растянулись на одеяле возле нее.
– Ты что, умеешь читать мысли? – растерянно спросила я.
– Нечего так на меня таращиться, – хихикнула Юлька. – Читать мысли я не умею, а просто слышала ваш разговор. Вы же стояли прямо подо мной. И я слышала каждое произнесенное вами слово. В этих скалах, полных укромных уголков, и звук идет самым непостижимым образом. Так что тут нужно быть поосторожней с откровенными разговорчиками.
Пока Юлька говорила, мы оглядывались по сторонам. Люди, лежащие на морском пляже, отсюда казались маленькими муравьишками. Те, которые гуляли вокруг отеля или купались в бассейне, были видны значительно лучше. Но тоже напоминали размерами тараканов.
– Вот бинокль, – сказала Юлька. – Я позаимствовала его на нашем катере. Оказывается, бинокль на суше, во всяком случае на нашем острове, тоже очень полезная штука. Посмотрите вон туда.
И так как я лежала к ней ближе, она сунула бинокль мне. Я честно смотрела какое-то время, но ничего не увидела.
– Смотри правей, – велела мне Юлька.
Я взяла немного вправо и неожиданно в поле моего зрения попалась парочка, мирно бредущая между скал, держась друг за друга.
– Там Кати и Маркус, – сказала я.
