Так как трубку снял Голованов, то ему же пришлось и беседовать.
— Кто вы? — первым делом спросил опер.
— Неважно, — прошелестел голос в ответ. — Я не хочу, чтобы меня знали. Я случайно видел через окно, как это случилось.
— Что случилось? — спросил Голованов. — Говорите толком. И назовите себя.
— Я видел, кто убил Валентина, — прошептал в трубку все тот же шелестящий голос. — Я видел, как это случилось.
— И вы можете назвать имя убийцы? — спросил Голованов, чуть дрогнув.
— Могу, — с оттенком удовольствия сказал голос неизвестного или неизвестной. — Это был сосед Суворина. Дмитрий Алпатов.
— Кто?! — крикнул в трубку Голованов. — Алло, алло!
Но в трубке уже раздавались лишь короткие гудки.
— Вот черт! — выругался Голованов.
— Ты чего орешь? Кто звонил? — спросил у него Судаков, который в этот момент вошел в кабинет.
— Не знаю, — ответил Голованов. — Он не представился. И голос постарался изменить. Даже не понятно, мужчина это или женщина. Сказал, что видел, как было совершено убийство Валентина Суворина. И что сделал это сосед Суворина. Ну тот, жена которого работала у Суворина домработницей.
И менты переглянулись.
— А что? — задумался Судаков. — Вполне возможно.
— У Алпатова алиби, — простонал Голованов. — Весь вечер он пил со своим приятелем. А к тому времени, когда случилось убийство, оба были мертвецки пьяны. И спали.
— Это по словам собутыльника Алпатова они спали, — возразил Судаков. — Но как он может ручаться за самого Алпатова? Может быть, тот не был так уж пьян. А просто зарабатывал себе алиби. Знаешь, что бы я сделал на твоем месте?
Голованов кивнул. Он и сам понимал, что Алпатова и его собутыльника необходимо еще раз допросить. И на этот раз гораздо тщательней.
— И отпечатки пальцев у него сними, — посоветовал Судаков.
— Сам знаю, — огрызнулся Голованов.
С того самого момента, когда несколько минут назад он снял телефонную трубку, его не оставляло какое-то мерзкое ощущение, что его словно марионетку заставляют играть в чьей-то чужой пьесе. Это чувство не оставляло Голованова, как он ни старался от него избавить. И после того как он задержал и привез в отделение Алпатова и его собутыльника, это чувство только усилилось. Но чувство к делу не пришьешь.
А у Алпатова был мотив, была возможность и не было практически никакого алиби. Потому что его собутыльник сразу же признался, что отрубился около восьми вечера. И беспробудно спал всю ночь. Вплоть до шести утра. В шесть он немного протрезвел и побрел к себе домой. Досыпать. Таким образом, алиби Алпатова рассыпалось, как карточный домик.
— Вынужден вас арестовать по подозрению в совершении убийства, — с тяжелым сердцем сообщил мужику Голованов.
— Я так и знал! — горестно взвыл тот. — Так и знал, что вы найдете крайнего. Не убивал я его! Не убивал эту паскуду!
Голованов машинально отметил слово «паскуду», но даже это его не убедило в виновности Алпатова. Однако с фактами не поспоришь. И Алпатов отправился в камеру, продолжая взывать на все отделение к справедливости, которой нет.
Мы уже закончили рассказывать Сереге и Прапору о проведенном нами расследовании. И теперь оба парня смотрели на нас со смесью восхищения и ужаса.
— Никогда бы не подумал, что вы на это способны, — наконец выдавил из себя Прапор.
— С завтрашнего дня больше никаких расследований, — распорядился Серега. — Этот ваш мент, который ведет дело, прав. Поймите, опасно самостоятельно искать убийцу. Ему, убийце, это может и не понравиться.
— Ну да, — фыркнула Катька. — Почувствует себя оскорбленным, что за дело взялись две дилетантки, а не весь уголовный розыск.
— Я сказал, больше никаких расследований! — потребовал Серега.
Мы с Катькой молчали.
— Либо пообещаете, либо посажу под домашний арест, — пригрозил нам Серега.
Мы с Катькой надулись. А потом, окончательно войдя в роль, начали рыдать. Серега только притворяется таким суровым. Женские слезы способны растопить его сердце быстрей, чем тает кусок масла на раскаленной сковородке.
— Ладно, — буркнул он. — Завтра утром мы с Прапором поможем вам следить за вашим психоаналитиком. Я ведь вашу завтрашнюю задумку верно понял?
— Верно, верно! — закричали мы, бросаясь обнимать и целовать Серегу.
В приливе чувств мы немного перестарались. И не учли, что стул, на котором сидел Серега, и так с трудом выдерживает вес его одного. А когда к нему прибавились еще и мы с Катькой, бедный стул не выдержал. Он заскрипел и медленно развалился ровно на две половинки.
— Ой! — только и успел крикнуть Серега. — Падаем!
В результате мы втроем оказались на полу. Серега здорово приложился затылком об пол. А сверху о его лоб стукнулись еще и мы с Катькой.
Бах! Бум! Бум!
Пока мы ошеломленно поднимались с полу, пока проверяли, все ли у нас цело, пока то да се…
— Хи-хи-хи, — послышался голос Прапора.
Мы с Катькой обернулись и взглянули на Серегу, чей лоб украшали две стремительно растущие шишки. Видя это, мы с Катькой тоже не удержались и начали смеяться.
— Смейтесь, смейтесь, — мрачно поощрил нас Серега. — Нашли над кем потешаться.
И он ушел в ванную прикладывать к шишкам холод. Остаток вечера мы провели, пытаясь хоть немного развеселить Серегу и уменьшить размер его шишек. Прапор даже предложил смотаться в ночную аптеку, но Серега решительно отверг это предложение.
— Ничего, сами пройдут, — сказал он. — Не признаю никаких лекарств.
Против ожидания за ночь шишки не только не уменьшились в размерах, но еще и посинели. Теперь не прикрытый волосами лоб Сереги выглядел не просто чудно, а откровенно жутко. Да еще Прапор на редкость бестактно сравнил шишки Сереги с украшением, которое носят рогатые мужья. После этого настроение у Сереги понизилось еще на несколько градусов.
— В таком виде тебе на улице появляться нельзя, — сказала я.
— Еще не рассвело, — заметил Серега. — До машины доберусь и…
— И ты как хочешь, а я тебе в аптеке лекарство куплю, — отрезала я. — Не хватало еще, чтобы меня увидели в обществе рогатого субъекта. Тогда нас с Катькой уж точно обвинят в обоих убийствах.
Всю ночь мы не только пытались вылечить Серегу, но и в промежутках между сменой холодных примочек разработали грандиозный план по поимке психоаналитика. Серега и Прапор берут каждый свою машину, мы с Катериной садимся на мою «девятку» и караулим Максима возле его дома. Когда тот появляется, мы едем за ним. Когда он замечает слежку, мы на «девятке» сворачиваем в сторону, и на дороге появляется Серега на своем джипе, которого Максим еще не видел.
После того как и джип достаточно намозолит Максиму глаза, появляется Прапор на «Ниве», которую он займет по такому случаю у слесаря в своем автосервисе. На той ослепительно белой спортивной «Тойоте», на которой Прапор катался обычно, следить за кем-либо — пустой номер. Взгляд всех окружающих немедленно останавливался на машине Прапора. Не заметить ее было просто невозможно.
Вот так-то мы решили незаметно пасти Максима до самого конца. План был прекрасен. Вполне в духе советских детективов. Погоня с подставами. Но вся беда заключалась в том, что ни я, ни Катька не знали, как долго придется следить за Максимом прежде, чем он выведет нас на след пропавшей Толиной
