ведре. Сестрица наводила у себя в столе порядок. Но память у меня что надо, через столько времени я его узнал и так кстати! Правда, я молодец?
Но ответить мы ему не успели, так как у нашего столика словно из воздуха возник Тима и буквально силой вытащил Андрея из-за стола и потащил переодеваться, приговаривая, что счастье Маши для него важнее какой-то там работы. Через несколько минут нашим глазам предстала в высшей степени странно одетая фигура. Андрей был на полторы головы выше Тимы, поэтому рукава его новой одежды заканчивались где-то на уровне локтей, а черкеска едва прикрывала зад, что со стороны выглядело несколько двусмысленно.
– Надеюсь, никто из начальства не заметит, что столик обслуживает какой-то не такой официант, – пробормотал Тима, к которому, похоже, частично начал возвращаться здравый смысл. Однако он тут же бодро добавил: – Штат у них тут постоянно меняется, поэтому на новое лицо могут и не обратить внимания. Конечно, если ты не будешь ронять подносы и бить посуду.
Андрей легкомысленно пообещал и был отправлен к столику наших неприятелей.
– Что-то я за него волнуюсь, – проговорил Васька.
– У него все получится, – несколько неуверенно заверил Тима. – Ему только надо взять у них заказ и отдать мне, а самому возвращаться к столику и слушать, чего они там болтают.
Я тяжело вздохнула. Андрей умудрялся оступиться десять раз подряд на одном и том же, причем идеально ровном месте, а что уж там говорить про местные дорожки и беседки, прямо-таки усыпанные опасностями. И первая не заставила себя ждать. Андрей споткнулся обо что-то и в беседку к нашим знакомым влетел подобно выпущенному из пушки ядру, сокрушив по пути часть плетеной стенки. Понятное дело, что разговор за столом прервался и гости с жадным любопытством уставились на Андрея.
– Э-э, – проблеял Андрей. – Заказывать будете?
– А что у вас сегодня особенно удалось? – спросил его Лысый.
Этого Андрей не знал, но предположил, что шашлык.
– Его и несите и побыстрей, потому что мы страшно голодны, – произнес Лысый, снова переключаясь на беседу, но слушать ее у Андрея времени уже не было, он помчался передавать заказ Тиме.
Вернувшись, он приготовился занять удобное местечко в углу, но случайно зацепил ногой за ножку стула одного из гостей. В результате эта ножка непостижимым образом отвалилась, а гость рухнул на пол. Разумеется, пока его поднимали, отряхивали и приводили в чувство, о деловых разговорах не могло быть и речи. Зато Андрей узнал о себе немало нового. К тому времени, как Андрей услышал условный свист, означавший, что снаружи его дожидается Тима с готовым шашлыком, гости уже несколько успокоились и снова заговорили.
– Последний раз связываюсь с этим типом, – сказал Лысый. – Подсунул нам совершенно дохлое дело. Мотаемся туда-сюда, а толку чуть. И главное, машины жалко. Эти дети, они же не соображают, когда нужно остановиться.
Андрей успел удивиться, что у бандитов к нам, оказывается, есть еще и претензии, но в это время Тима засвистел совсем уж зверски. Проигнорировать его на этот раз было никак невозможно, так как гости начали беспокойно оглядываться по сторонам в поисках источника странного звука. Водрузив перед своими клиентами тарелки с шашлыком и умудрившись ничего не уронить, Андрей услышал:
– А где вино?
Пришлось мчаться за вином, потом искать штопор, потом бежать за новой бутылкой, потому что первая разлетелась вдребезги в ту же минуту, как Андрей к ней прикоснулся. Потом заменять остывший шашлык и снова искать штопор, который оказался у него в кармане. Новая бутылка имеющимся штопором открываться не хотела. Обстановка накалялась, гости начали выражать недовольство.
Мы с Васькой с интересом следили за передвижениями Андрея. Издалека все это выглядело довольно смешно – он делал круги вокруг стола, стараясь ни упустить ни одного слова.
Андрей как раз начал разливать вино, когда один из гостей спросил Толстого:
– А то, что от них остается, куда вы деваете?
– На яхту, – пожал плечами Толстый. – Потом по дороге сбросим в море. Дешевле, чем мотаться на свалку. Мы так всегда делали.
– А как с детьми поступите, они могут навредить?
– Дети будут молчать, – уверенно произнес Лысый. – Об этом мы позаботимся.
Рука у Андрея дрогнула, и струя красной «Хванчкары» пролилась на скатерть, попутно обрызгав рубашку Лысого. Видимо, эта рубашка была ему особенно дорога, потому что Лысый издал громкий вопль и подскочил на месте. Андрей такой реакции от него никак не ожидал и не успел вовремя убраться подальше. В итоге Лысый вышиб бутылку у него из рук, и она, перелетев, словно ракета, через стол, угодила в голову одному из гостей, который немедленно обвинил в случившемся именно Андрея, и напрасно бедняга-официант пытался внушить гостю правильный взгляд на происшедшее, тот вникать не желал.
Мы с Васькой увидели только последнее действие трагедии. Андрей вылетел из беседки и, описав дугу в несколько метров по воздуху, смешно перебирая ногами, приземлился. К сожалению, на том месте, куда он приземлился, его поджидал Тима с подносом, на котором стояли красивые вазочки с мороженым. Вазочки мигом разлетелись на кусочки, издав прощальный звон, а поднос покатился по дорожке.
– Андрей! – закричал Васька, вскакивая с места и кидаясь к другу.
Я помчалась за ним, чтобы оказать посильную помощь Тиму как существу, пострадавшему за чужие грехи и собственную доброту. Пока мы хлопотали над пострадавшими, Толстый с Лысым, видимо, решили, что здесь для них слишком шумно, покинули беседку и направились мимо нас к выходу. Я подняла голову как раз в момент, когда Толстый проходил рядом. При виде меня он как-то крякнул и ускорил шаг, хотя глаза от меня не отвел. Поэтому тут же налетел на какую-то дородную матрону с солидным бюстом, на котором сияла огромная брошь. Именно в эту брошь и вцепился Толстый, чтобы не упасть. Матрона в общем-то была польщена, но ее спутник преисполнился негодованием.
Трудно было сказать, что его больше задело. Оскорбился ли он отношением к его даме или усмотрел в Толстом потенциального похитителя драгоценностей, однако взревел он не хуже горного быка и вцепился в оторопевшего Толстого. От ужаса нахал не догадался отпустить брошь, и потому матрона была вынуждена семенить следом за своим кавалером и умолять его отпустить свою жертву. Такой образ действия только подлил масла в огонь. Теперь ее спутник был твердо уверен, что раз она так защищает этого носатого субъекта, значит, дама к нему неравнодушна, и он тряс бедного Толстого в руках, требуя извинений.
Застежка броши не выдержала такого натиска и расстегнулась. Дама взвизгнула и отстала, а Толстый завопил, так как булавка впилась в его ладонь. Лысый наконец заметил, что дело неладно, и бросился на помощь своему приятелю. На шум сражения из беседки выскочили недавние сотрапезники Толстого и Лысого и тоже немедленно вступили в бой. В азарте никто и не вспоминал ни про Андрея, ни про Тиму.
Андрей же пришел в себя на диво быстро, может, благодаря тому, что удар о землю был существенно смягчен кругленьким Тимой. К тому моменту, когда Толстый первый раз врезал кавалеру дамы, Андрей уже пришел в себя и сразу ринулся в пустующую беседку, откуда вернулся через несколько минут. В руках он сжимал два прозрачных пакетика со стеклянными фужерами, из которых недавно пили Лысый с Толстым.
– Судьба сестры для меня все, – таинственно пояснил он вконец опешившему Тиме. – Проверю отпечатки пальцев, возможно, эти типы в розыске.
Тима, ошеломленный падением, только кивнул в ответ.
– Возьмите еще, – пролепетал он.
– Не надо, – с достоинством отозвался Андрей, удаляясь по дорожке. Он величественно прошествовал мимо не желавшего успокоиться защитника слабого пола, придавленного к земле четырьмя противниками, и печальной дамы, ползавшей рядом в поисках утраченной драгоценности.
Вдали нарастал вой милицейских сирен.
– Пора нам отсюда сматываться, – заметила я. – Не люблю давать показания.
Толстый с Лысым, к их великому сожалению, не могли последовать нашему примеру: их противник не оставлял попыток подняться с земли и при этом перечислял, что он сделает с обидчиками, как только освободит хоть одну конечность. Оставить его в этой ситуации было сродни самоубийству. Ведь Лысый сидел на его левой руке, Толстый на правой, а их приятелям пришлось охранять ноги.
Мы разминулись с милицией около входа. Молодой лейтенант взглянул на нашу компанию и особенно
