растительности, я немного перевела дух. Однако оставаться так близко от неприятелей мне не хотелось, поэтому я двинулась в глубь парка, и хорошо сделала. Когда мне показалось, что я отошла на достаточное расстояние, позади послышались голоса.
– Как думаешь, сможем мы ее найти? – я узнала голос Дана.
– А стоит ли? – уныло прогундосил в ответ Лысый. – Мы же знаем, где они живут. Найдем и так.
Ответ Дана я не разобрала, потому что в это время продиралась сквозь заросли желтой мимозы или чего-то столь же густо растущего и колючего. И тут мне пришло в голову, что раз я сама в двух шагах ничего не вижу, то, стало быть, и мои преследователи видят не лучше. Тогда зачем мне забиваться в дебри, чтобы от них спрятаться. Ведь не станут же они обшаривать все сорок девять гектаров, которые занимает Дендрарий. И я затихла под симпатичным кустиком, сквозь ветки которого виднелся кусочек звездного неба. Только я немного успокоилась и решила, что до рассвета вполне могу тут перекантоваться, как справа раздался шорох. Я затаила дыхание и, до боли выпучив глаза, уставилась в ту сторону. Шорох все усиливался, и мне стали мерещиться всякие нехорошие вещи, по сравнению с которыми Лысый казался милым и уютным, словно старый диванчик.
Внезапно листья раздвинулись, и на меня уставился любопытный глаз. От дикого вопля я удержалась потому, что глаз был какой-то уж слишком круглый. К тому же сидел он на маленькой головке, которая с любопытством потянулась ко мне. Это оказался павлин. Ему, должно быть, стало одиноко в ночном парке, и он решил воспользоваться моим обществом. Во всяком случае, птица доверчиво подобралась поближе и устроилась в двух шагах от меня. Менее чем через час павлин настолько проникся ко мне симпатией, что даже позволил потрогать себя за длинный хвост. Поглаживая красивые перья, я вспомнила, что, говорят, присутствие их в доме – несчастливая примета. И вообще эти перья не к добру. Я поспешно отдернула руку, но было поздно, примета себя оправдала. Сквозь ветки пробился свет фонарика, и среди раздавшихся голосов я различила голос Лысого:
– Здесь она свернула, это точно. Видишь, ветки в этом месте обломаны, а на них серебряные нитки. Точно она тут свернула, нам тоже туда надо.
И не успела я сообразить, что делать, как оказалась окруженной врагами.
– Попалась! – радостно воскликнул Даниил. – Теперь не уйдешь!
Такое приветствие отнюдь не вызвало во мне стремления к продолжению диалога. Я открыла рот и завизжала во все горло, надеясь, что меня услышат ночные сторожа, а лучше наряд милиции. Состоит он исключительно из милиционеров, присланных из других городов, и поэтому еще не знакомых с местными тузами. Павлин, пригревшийся у меня на коленях, взмахнул крыльями и громко завопил. До сих пор я считала павлинов на редкость глупыми и трусливыми птицами, но с той ночи резко переменила о них мнение в лучшую сторону. Потревоженный павлин, распушив перья, расправил хвост и в полной уверенности в своей непобедимости ринулся на врага, причем облюбовал для своей атаки роскошную шевелюру Дана. Взмахнув крыльями, птица тяжело опустилась красавчику на голову и вцепилась коготками в его волосы.
– А-ай! – визгливо заголосил Даниил. – Снимайте с меня эту штуку! Она меня без глаз оставит.
Лысый растерянно посмотрел на меня и бросился сдирать с головы хозяина павлина. Птица сопротивлялась и верещала со страшной силой. Видя, что развлечений им хватит еще надолго и в моем обществе они в данный момент не нуждаются, я осторожно отступила назад и бросилась бежать. На этот раз меня никто не преследовал, хотя парк был полон людей с фонариками. Если бы не врожденная скромность, то я бы предположила, что все они явились по мою душу. Но я не стала уточнять, а выскочив на Курортный проспект и мимоходом проделав перочинным ножичком несколько аккуратных дырочек в четырех колесах (часть – на покрышках новенького «Форда», а часть – на черной «Волге»), ринулась в сторону центра. Андрей жил на Виноградной, и добираться до нее пешком было далековато, но сейчас меня это мало смущало. Голова гудела от избытка впечатлений, и весь путь я проделала почти бегом.
Кусая губы, Вася смотрел в окно на ночной город и ненавидел самого себя.
– Зачем я согласился на твой дурацкий план! – в сто первый раз восклицал он. – У меня сестер не так уж много, чтобы так ими разбрасываться. В это время наши враги ее уже, наверное, пытают.
– Зачем им это, они и так все знают, – попытался утешить его Андрей.
– Тогда где она? – простонал Васька. – Никогда себе не прощу, что отвлекся и не заметил, как они ушли.
– Не переживай, все равно моя развалюха не завелась, – произнес Андрей. – Так они и проехали мимо меня с песнями, а я мог только смотреть им вслед.
– Как я скажу об этом родителям?! – убивался Вася. – Они мне ее смерти не простят.
– Может, они ее и не убьют, – произнес Андрей, впрочем, без всякой убежденности в голосе. – А может быть, Лысый с Толстым совсем тут и ни при чем. Например, яхта принадлежит тому старичку, и он сдает ее кому угодно. Для перевозки груза, для ночной прогулки, для поездки на пикник. Тогда труп могли на яхте оставить другие люди.
– Не утешай меня, – обреченно пробормотал Васька. – Я чувствую, что ее уже нет в живых.
В это время раздался звонок в дверь.
– Не открывай! – страшно округлив глаза, прошипел Андрей. – Вдруг это убийцы! Выяснили у Дашки, где нас искать, и пожаловали.
– Открывайте, мерзавцы! – вопила я тем временем с лестницы, азартно пиная дверь одной- единственной туфлей, которая уцелела после бегства из Дендрария.
Васька бросился было к двери, но Андрей его перехватил.
– Ты с ума сошел, а вдруг она не одна?
– А с кем? – тупо удивился Вася.
– Пошевели мозгами, – посоветовал ему Андрей. – Вдруг они выпытали у нее наш адрес и ее саму прихватили с собой, чтобы мы доверчиво открыли ей дверь, а там бандиты нас поджидают.
– Что же делать? Если мы не откроем, вдруг они ее убьют?
Андрей фыркнул, но Вася уже отпирал замки.
– Наконец-то! – облегченно воскликнула я. – Вы что, тут спали? Нашли время, сейчас по нашу душу явится весь преступный мир города, а они дрыхнут.
– Что я говорил! – ахнул Андрей. – Пронюхали про нас! – И он первым бросился вниз по лестнице.
Час спустя мы все еще сидели в скверике на заборчике, откуда отлично просматривалось пространство возле нашего подъезда, дожидались погони и ежились от предрассветного холодка.
– Как-то странно, – произнесла наконец я. – Я с ними рассталась ровно в половине четвертого утра. Домой явилась к половине пятого, сейчас уже половина шестого. Если бы они хотели, то уже давно бы явились за нами, а их все нет...
– В ночное время колеса быстро не поменять, – произнес Вася.
– Но у них у всех мобильники и уж точно не две машины в пользовании. Могли бы что-нибудь сообразить, – недовольно возразила я. – Как за мной по парку гоняться, так они тут как тут, а как заехать за мной домой, так и нет никого. Тут что-то не так.
– Если до утра их не будет, значит, мы можем не волноваться. Они решили нас не трогать, – заключил Андрей. – Хотя в общем-то это уже не важно, – добавил он, мрачно оглядев мое платье, вернее, те лохмотья, которые от него остались. – Все равно меня бабка убьет. Мне ведь это платье под честное слово дали, я пообещал, что с ним ничего не случится. Не могла поосторожнее, что ли?
Я с трудом сдержалась от искушения придушить наглеца и удовольствовалась тем, что со злорадством бросила:
– А я еще и туфлю потеряла.
Андрей вскрикнул, словно ему в грудь всадили свинцовую дробь, и, пошатываясь, побрел к дому. При этом он бормотал, что теперь ему все равно не жить, поэтому и бандиты не страшны. Мы подумали и пошли за ним. Спать хотелось страшно, а дверь бабушка Андрея поставила себе основательную, может, и выдержит бандитский натиск.
– Девчонку надо найти! – бушевал исцарапанный и обмотанный марлей Даниил, битва с павлином плохо сказалась на его внешности. – Не было такого случая, чтобы у меня что-то сорвалось. – Поручаю это тебе, – сказал он Лысому.
У Лысого задание прилива вдохновения не вызвало. Наоборот, он кисло сморщился и забормотал, что
