– Но ты же говорила, что он заинтересовался твоими опытами на работе, – сказал Васька.
Тетка досадливо поморщилась.
– Лаборант в тот раз перепутал реактивы, – пояснила она. – Вместо выпадения нужного осадка я получила нечто бурно кипящее с синим дымом. Выглядело это эффектно, не спорю, но нельзя же основывать изучение химии только на спецэффектах. А запомнить формулы Фима просто не в состоянии. Он до сих пор путает формулу воды с формулой серной кислоты.
Увидев нас, Суреныч изменился в лице и поспешно спрятался в своем домике, послав на разведку Фиму. Тот со свойственной ему прямолинейностью сразу же приступил к делу.
– Папаша спрашивает, как это вы до сих пор живы?
Мы загадочно улыбнулись и высокомерно уставились куда-то выше Фиминой головы. Не дождавшись ответа на свой вопрос, Фима приступил к занятиям, а мы деликатно вышли на свежий воздух. Через полчаса из палатки выскочила моя тетка с совершенно безумным выражением лица. Не обратив на нас внимания, она кинулась прочь. Мы заглянули в палатку и увидели Фиму, увлеченно выводившего каракули, которые должны были, по всей видимости, обозначать какую-то формулу. Судя по количеству испорченных листов бумаги, занимался он этим не первый день, без особого успеха, но старательно. Можно было надеяться, что такими темпами он сумеет освоить эту формулу к вступительным экзаменам следующего года.
Мы оставили его за этим занятием и пошли купаться. Вечером прогулялись в горы. Переночевать решили остаться в лагере, так как к этому времени уже здорово стемнело и никому не хотелось тащиться в город на автобусе, который еще неизвестно придет ли. Прогуливаясь перед сном, мы наткнулись на Суреныча, который, воровато оглядываясь, трусил между палаток, что-то прижимая к себе.
– Куда это он направился? – удивился Васька. – Давайте посмотрим, а?
Суреныч привел нас к небольшому холмику, укрытому брезентом, который на проверку оказался автомобилем. И не просто автомобилем, а все той же «шестеркой» с россыпью дырочек на дверце. У нас перехватило дыхание.
– Я был уверен, что Лысый с Толстым и вся их компания еще в Турции, – прошептал Вася. – А они, получается, уже здесь? Как им это удалось, хотел бы я знать? Если они приехали, то мы тут ночевать не можем. Мы же не самоубийцы.
– Может, на этой машине ездят не только они, – предположила я. – Мы же не знаем, сколько людей в их банде. Вполне возможно, что Лысый поручил прикончить нас еще кому-нибудь, кто оставался в городе.
– Кого в лицо мы не знаем, – ужаснулся Вася. – Как же нам вычислить, кого опасаться?
Суреныч тем временем стащил брезент, подергал дверцы и, убедившись, что они заперты, снова поправил брезент и удалился.
– Ищет, – мрачно сказал Андрей.
– Чего ищет? – не поняла я.
– Не чего, а кого, – поправил меня Андрей. – Нашего убийцу.
От его слов мне стало не по себе, но я тут же напомнила, что здесь убийцы нет, Суреныч ведь проверил. Значит, это самое безопасное во всем кемпинге место.
– Вряд ли убийца, кто бы он ни был, захочет задержаться на территории кемпинга на всю ночь, – произнес Андрей. – А стало быть, рано или поздно он появится возле своей машины. Тут мы его хорошенько и разглядим.
– Так ты его и разглядишь, – захихикал Васька. – Темно как в склепе. Я даже тебя с трудом различаю. Придет этот тип, сядет в машину, хлопнет дверью, и только мы его и видели.
– А ты что предлагаешь?
– Надо вывести из строя его машину, – по возможности деликатно выразился Вася.
– Покрышки попортим? – переспросил любящий прямолинейность Андрей. – Это отличная мысль. Чтобы устранить неисправность, ему потребуется свет, и мы сможем его разглядеть. Значит, режем покрышки.
Вася со вздохом молча кивнул головой. Повторить вслух такое у него не поворачивался язык. Мальчики вылезли из кустов и направились к машине, обходя ее с двух сторон. Я осталась следить за обстановкой. И вдруг раздался какой-то лязг и следом за ним громкие вопли. В испуге я забыла о том, что к нам в любой момент может подкрасться убийца, и, оставив свой пост, метнулась к машине. Там меня ожидало жуткое зрелище. Оба мальчика катались по земле, пытаясь избавиться от чего-то схватившего их за щиколотки. Присмотревшись, я обнаружила, что это были железные капканы, прикованные толстыми цепями к ближайшей сосне. Внезапно Вася затих.
«Умер!» – подумала я и, покрывшись холодным потом, бросилась к нему.
Вася тихо лежал на песочке и задумчиво разглядывал железку, вцепившуюся в его кроссовку.
– Хорошо, что сегодня их одел, – повернувшись ко мне, поделился со мной Вася. – Андрею вон не повезло.
Мы посмотрели на Андрея, дрыгавшего ногой, обутой в легкую сандалию, и я немедленно бросилась ему на помощь. Я бросилась, а Вася остался на цепи возле своей сосны. Справиться с капканом неимоверно трудно и в более спокойной обстановке, а когда над ухом вопят благим матом, и того сложнее. К счастью, капкан был без зубьев, просто две железные пластины крепко держали ногу Андрея. Этим вечером он напялил на себя новые джинсы, и плотная материя в некоторой степени предохранила ногу от серьезной травмы. Справившись с челюстями капкана, я принялась ощупывать ногу Андрея.
– Перелома нет, – констатировала я.
– Ты что, врач? – мигом перестав стонать, недовольно спросил Андрей. – Откуда ты знаешь?
– Пощупай сам, – предложила я.
Андрей послушно потрогал ногу и признал, что кость цела.
– Но это ничего не значит, – тут же сказал он. – Ходить я все равно не могу, ушиб страшный.
Тут к нам в одной кроссовке приковылял Вася и признал, что Андрею нужен врач. По штанине нашего товарища расплывалось черное пятно, а нога стремительно распухала. Мы взвалили Андрея на плечи и поплелись было прочь, но внезапно впереди услышали звук быстрых шагов.
– Суреныч! – удивился Вася, когда человек пробежал мимо нас по дорожке.
Почти сразу же до нас донесся торжествующий вопль, и Суреныч промчался обратно, сжимая в руках Васину кроссовку.
– Сдается мне, что капканы – это его рук дело, – заявил Вася.
– Странно как-то. Сначала сам нанимает убийц, а потом под их машину капканы ставит, – возразила я.
– Вы меня несете или нет? – нетерпеливо перебил нас Андрей. – У меня нога вообще в бревно превратится, пока вы тут прохлаждаетесь.
Мы опомнились и потащили его в палатку к Васиным родителям, потому что Андрей почему-то был уверен, что любой химик при необходимости может взять на себя обязанности врача, а стало быть, Зоя его вылечит.
– Она же знает свойства всех элементов таблицы Менделеева, – пояснил нам Андрей.
– Вроде тебя не по голове ударило, – пробормотал Вася, но спорить мы с Андреем не решились, так как он тут же начинал громко стонать.
Зоя, вопреки нашим ожиданиям, не спала, а поджидала нас.
– Так я и думала, что это вы, – прошипела она, увидев нашу троицу. – Суреныч уже прибегал, интересовался, где вы, размахивал у меня перед носом Васькиной кроссовкой. Я сразу поняла, что дело плохо. Что вы еще натворили? Он что-то бормотал про машину, которую собирались угнать. Грозил привести милицию и уверял, что все равно дознается, кто это сделал. Откуда у него Васина обувка?
– Помогите мне, – слабым голосом прошептал Андрей, выскальзывая из наших рук.
Зоя немедленно переключилась на него, забыв и про Суреныча, и про нас.
– Кто это тебя так? – ахнула она, закатав штанину.
– Я буду жить? – продолжал умирать Андрей.
– Если до рассвета уберешься отсюда, то будешь, – закончив бинтовать ногу, сказала Зоя. – И если не попадешься Суренычу на глаза. Хотя в толк не возьму, чего это он так за чужое добро переживает? Никогда за ним такого не водилось. А тут прибежал, сам весь дрожит и бормочет, что он так просто не сдается.
