и кормят, но все равно это именно они похитили нас, заставили близких людей волноваться за наши судьбы, да и что им от нас нужно – еще большой вопрос. Запомни, свинья попадает в дом только для того, чтобы быть съеденной.
– Ты что, хочешь сказать, что они нас кормят, чтобы потом съесть? – ужаснулась Юля. – Мы попали в руки каннибалов?
– Не нужно понимать все так буквально, – поморщилась Инна. – Если у них в плане стоит и в самом деле подать нас на жаркое, то они хотя бы постарались кормить нас посытней. А то ведь тут, честно сказать, порции очень скромные. Голодать я не голодала. Но… Но и досыта не наедалась. К тому же все время спала. Да и чем заняться, если сразу же после кормления ровно через десять минут свет гаснет?
– Вот! – неожиданно воскликнула Мариша. – Вот то, вокруг чего все время крутилась моя мысль.
– О чем это ты? – дружно повернулись к ней Инна с Юлей.
– Функциональность! – сказала Мариша.
– Чего? – не поняли подруги.
– Обратите внимание, насколько тут все продуманно! – воскликнула Мариша. – Одеял они нам не дали, потому что пол в каюте и так теплый, и вообще в комнате тепло. Кормят они нас скромно, но при малоподвижном образе, который мы ведем, больше и не требуется. А так как в еду и питье нам подмешивают снотворное, то и свет напрасно в нашей камере не жгут. Но тем не менее биотуалет они поставили, то есть о санитарных нормах они помнят. И грязную посуду, Инна говорила, они регулярно забирают. Да и снотворное нам дают с таким расчетом, чтобы в промежутках между сном мы успели бы хоть немного размяться. А что им стоило сразу дать нам лошадиную дозу, чтобы мы дрыхли сутками?
– Это же, должно быть, ужасно вредно для здоровья, – пискнула Юля.
– Вот именно! – кивнула Мариша. – Они о нас заботятся, никаких особых неудобств мы, по их мысли, испытывать не должны.
– И к чему ты все это говоришь?
– Откуда я знаю? – огрызнулась Мариша. – Слышь, старожилка, как там, время кормления еще не скоро подойдет?
– У меня нет часов, – буркнула Инна. – Я же тебе об этом уже сто раз говорила.
– Тише! – внезапно прошептала Юля. – Мне кажется, сюда кто-то идет.
Подруги быстро поднялись с пола. Инна с Юлей заняли места по обе стороны от прорези, через которую передавали еду, а Мариша встала напротив. За стеной и в самом деле послышались чьи-то шаги. Потом в двери что-то заскрежетало, и узкая полоса металла отползла в сторону. Тут же с легким щелчком выдвинулась полочка со стоящими на ней тремя порциями еды и питья. Мариша быстро наклонилась и успела увидеть, что с другой стороны стоит какой-то человек. Но тут же металлическая прорезь закрылась, и подруги остались наедине с предложенной им едой.
– Черт! – выругалась Мариша. – Даже толком ничего не успела рассмотреть. Там какой-то коридор, с тусклым освещением. И кстати говоря, еду нам принесла девушка.
– Что ты говоришь? – удивилась Инна.
– Угу, – угрюмо кивнула Мариша. – Только что нам с того? Вступать в контакт она с нами явно не собирается.
– Инна, а когда заберут грязную посуду? – полюбопытствовала Юля, которая в прошлый раз занималась тем, что будила Маришу, и этот момент упустила.
– Должны забрать через несколько минут, – сказала Инна. – Во всяком случае в первый раз, как только я забрала свою порцию, то полочка через некоторое время уползла назад. И не возвращалась. А во второй раз она доставила мне новую порцию еды и уползла. А потом снова возвращалась раз за разом. И так до тех пор, пока я не поняла, что они хотят, чтобы я вернула им использованную посуду. Я вернула, и до следующего кормления полочка больше не появлялась. Потом я уже знала, что нужно забрать еду, поставить на полочку посуду от прошлого кормления и больше их не доставать. В общем, пока предыдущую пластиковую посуду не получат, не успокоятся. Такой уж у них тут порядок заведен. Хотя на кой черт им эти одноразовые миски и ложки сдались, я понять не могу. Но так, видно, полагается.
– Ага! – хищно произнесла Мариша. – Уже какой-то сдвиг.
– Честно говоря, не понимаю, как ты собираешься использовать эту их методику кормления пленников в своих личных целях, – ехидно заметила Инна.
– В нашем положении любая информация о противнике на вес золота, – наставительно заметила ей Мариша. – Ну, значит, теперь нужно устроить маленькое представление.
– Какое?
Мариша поманила подруг к себе поближе.
– Кто их знает, может быть у них всюду датчики наблюдения понатыканы, – сказала она. – Лучше не рисковать и громко не говорить.
Договорившись обо всем, подруги разошлись в разные стороны, насколько это позволяло им тесное помещение каюты, и принялись ковыряться в своих порциях с едой. Впрочем, ели они только для видимости. Если какой-то крохотный кусочек им и попадал в рот, то чисто по недоразумению. Внезапно Мариша схватилась за живот. Свет в камере еще не погас, и она надеялась на то, что актерские данные будут оценены не только подругами, но и посторонними зрителями.
– Ой! – стонала Мариша, раскачиваясь на коленях как правоверный магометанин на молитве. – Ой-е- ей! Как больно!
– Что с тобой? – подскочили к ней Инна с Юлей, постаравшись, чтобы их тревога выглядела максимально правдивой.
– Живот! – стонала Мариша. – Прямо раздирает! Ох, как мне плохо!
С этими словами она свалилась на бок, бессовестно корчась на теплом полу и выронив из своих рук тарелку с едой.
– Мариша! – надрывались подруги, пытаясь привести ее в чувство своими силами, звать подмогу было еще рановато. – Что тебе дать? Воды?
– Ой, как больно! – стонала Мариша, отпихивая от себя стакан с водой. – Мне кажется, что это аппендицит. Мне уже давно нездоровилось. А сейчас боль стала просто адской. И озноб!
– У нее и в самом деле температура! – потрогав лоб подруги, озабоченно произнесла Юля. – Что же делать? Вдруг она умрет?
– Аппендицит – штука коварная, – подтвердила Инна. – Ходит себе человек, ходит, а потом бац! И не подозревает, какой кошмар с ним творится. Если у Мариши и в самом деле аппендицит, то ее песенка спета. Тут ее никто оперировать не станет. Мариша, тебе что, давно плохо? Я ведь заметила, какая ты бледная, как только свет загорелся.
– Давно мне плохо, – слабым прерывающимся голосом, подтвердила Мариша. – Еще до того, как мы тут оказались, у меня живот побаливал. А как проснулась, так он все сильней и сильней болит.
– И все время болит?
– Нет, то слегка отпустит, то снова, – помотала головой Мариша. – Но пот выступает по всему телу. И то в жар, то в холод кидает.
– Ну все, – помрачнела Инна. – Классическая картина запущенного перитонита.
В ответ Юля зарыдала, закрыв лицо руками. Инна пыталась ее утешить, убеждая, что еще, может быть, все обойдется. В том, что за их представлением внимательно наблюдают и их усилия не пропадут втуне, подруги поняли, когда по прошествии отводимого обычно для еды времени свет в камере не погас. Тогда они удвоили усилия. Наконец у подруг «мелькнула» мысль позвать на помощь. Оставив Маришу стонать на полу, Юля с Инной кинулись к двери и стали колотить в нее кулаками.
– Помогите! У нас больная! Помогите! Позовите врача! Эй, есть там кто-нибудь?!
В ответ на их крики в коридоре снова раздались шаги. Так как прозвучали они буквально через минуту после того, как подруги начали колотить в дверь, то стали очевидны две вещи: либо за врачом послали уже давно, либо наблюдатели сидели где-то совсем близко к камере подруг. Дверь заскрежетала. Но вовсе не так, когда девушкам приносили еду. Нет. На этот раз она открывалась вся целиком. В этом не было сомнения. Как только дверь открылась, Мариша моментально забыла о своей болезни, резко вскочила на ноги и метнулась к двери. Стоящий на пороге мужчина явно не ожидал такой прыти от натурально