– Честность и прямота – это мой бич… – парень улыбнулся – безупречной улыбкой рекламного красавца. Пожалуй, для карьеры на подиуме ему было не достаточно лишь роста: он был хорошо сложен, но не высок.
– Это я уже заметила, – Инга усмехнулась и, подбоченившись, спросила:
– И так что же Вам – такому прямому и честному – от меня понадобилось?
– Прогулка по набережной. Сегодня вечером. Я буду ждать Вас у калитки ровно в десять.
– Лихо… – Инга присвистнула, поражаясь наглости незнакомца. Но, странно, подобная его уверенность ей понравилась. – А кто Вам сказал, что я соглашусь? Я могу отдыхать здесь не одна, да и вечер может оказаться занят…
– Разведка донесла, что Вы отдыхаете одна. А если этот вечер у Вас занят, значит, перенесем нашу прогулку на другой.
– А иначе Вы не отвяжетесь…
Он лишь с лучезарной улыбкой развел руками.
– Назойливый курортный «съем», – Инга со вздохом подвела итоги, а он рассмеялся, демонстрируя безупречной белизны ровные зубы:
– Почему женщина, едва получив приглашение прогуляться, уже начинает мечтать о «съеме»? Почему все так примитивно?
– Это не примитивно, это – исторически сложившееся, древние сексуальные инстинкты, доставшиеся нам от наших предков… Вечер у меня свободен, – Инга усмехнулась, мысленно удивляясь себе, с такой легкостью согласившейся на прогулку с незнакомцем. И предупредила:
– Только мне бы не хотелось напрасно обнадеживать Вас «призом» в виде короткого страстного романчика. Меня мужчины, знаете ли, интересуют мало…
– Ого! Даже так? – парень от неожиданности присвистнул, и Инга с удовольствием отметила обескураженное выражение его лица. – Но я приглашаю Вас всего лишь на прогулку, не более.
– Ну раз Вам интересна безрадостная перспектива пустых «бесед при луне», тогда… Как Вы сказали, в десять возле калитки?
– В десять. Возле калитки, – парень с легкой усмешкой поклонился. – Меня зовут Макс.
– Я – Инга, – она просто представилась и, прежде чем уйти, с непринужденной улыбкой заметила:
– Только, учтите, я панически боюсь мотоциклов. Надеюсь, наша прогулка будет пешей?
– Несомненно, – Макс с легким кивком заверил ее.
– … А вот это уже становится интересным… – мужчина, задумчиво теребя пальцами гладко выбритый подбородок, неторопливо расхаживал взад-вперед по беседке. Подобных беседок в городском парке было множество, и они, облюбованные любителями тенистых уголочков, практически никогда не пустовали. Как правило, укрытия от солнца искали большей частью местные жители, а курортники, проехавшие не одну сотню километров ради южных лучей, предпочитали в качестве ареалов обитания набережную и пляжи.
– То, что Вы мне сейчас рассказали, уже вносит некое разнообразие в наши «рабочие будни», а? Как Вы считаете? Значит, эта странная дружба продолжается. И, похоже, крепнет…
– А эта… не послужит помехой? – заботливо спросил второй собеседник. Он наблюдал за расхаживающим по беседке человеком с некоторой тревогой, ожидая, что и в этот раз, как и в прошлый, вместо благодарности за доставляемую информацию получит выговор.
– Не думаю… – мужчина прекратил расхаживать и, остановившись посреди беседки, повернулся к своему собеседнику. – Что она собой представляет, чтобы послужить серьезной помехой? Впрочем, раз тоже попала в поле зрения… Понаблюдай за ней тоже, голубчик, тебе это не составит особого труда.
– А когда мы перейдем к действиям? – второму собеседнику, младшему по возрасту, хотелось активности, ему, похоже, уже надоела роль пассивного наблюдателя.
– Позже, дорогуша, – старший мужчина снисходительно улыбнулся. – Я еще не готов вплотную заняться
– Я стараюсь, – второй собеседник заискивающе улыбнулся, рассчитывая хотя бы на похвалу, которая не замедлила последовать:
– Вот и молодец.
Свидание с Максимом не вызвало сильных эмоций. Впрочем, Инга и не ожидала от предстоящей прогулки других эмоций, кроме как удовлетворения от неплохо проведенного времени. Видимо, она уже слишком сжилась, как со второй кожей, со своим восприятием мужчин лишь просто как равно существующих объектов в одном мире мужчин и женщин.
А жаль… Макс был безупречен в своем таланте галантно ухаживать за женщиной – начиная с обязательного букета белых роз и заканчивая ужином при свечах в тихом ресторанчике.
– Извини, ты все же не любишь предсказуемость… А я сегодня предсказуем до мелочей, действовал строго в рамках твоего нелюбимого «жанра», – Макс, подняв бокал с красным вином, вместо первого тоста повинился с чуть смущенной и чуть виноватой улыбкой. Такая улыбка, вкупе с восхищенным взглядом и галантными комплиментами, подобно наточенному кинжалу в руке опытного воина не оставляет шансов женским сердцам. За подобную улыбку простишь страшный грех, а не только предсказуемость романтики, и, не досчитав до десяти, кинешься в омут короткого, но наэлектризованного страстью курортного романа.
«У меня вместо сердца – часовой механизм с винтиками и болтиками», – Инга с искренним сожалением мысленно вздохнула, почти уже проклиная свое безмолвное сердце, не подавшее никакой реакции. Макс старался. Он слишком старался ей понравиться, и Инга даже почувствовала некую неловкость оттого, что, не смотря на все его старания, оставалась равнодушной. Она словно оказалась вне сюжета. Или – вне жанра, как, наверное, сказал бы Макс. Ради нее на сцене разворачивалась драма, а она – главная актриса –
