– Спасла ее эта… Она, оказывается, тоже… – виновато, словно не обрадованный чьим-то спасением, пробубнил второй голос.
– Тоже! Ты мне об этом не говорил, хоть тебе было велено следить за обеими!.. Впрочем, можно было догадаться сразу, раз она внучка…
– Что?
– Не важно! Вот что, милый, ты задание понял. Чтобы без осечек! Хватит с меня уже «сюрпризов», мне не нужны помехи…
– Я «обработал» машину…
– …И проследи, чтобы наша вездесущая девушка не помешала… Одна уже под замком сидит в ожидании наказания…
В угасающий, словно отдаляющийся разговор, неожиданно вклинился шелест бумаги, и Инга, поморщившись, открыла глаза.
Она не сразу поняла, что находится в какой-то комнате, погруженной в полумрак и освещенной лишь тусклым светом уличного фонаря. Рядом с ее кроватью сидел Алексей и тихо переворачивал страницы какой-то книги. Интересно, и не темно ему читать?
– Лежи, лежи, – едва она пошевелилась, Алексей тут же ласково тронул ее за плечо. Инга, однако, не послушалась и села, натянув до подбородка плед, которым ее укутал Алексей: ее бил легкий озноб.
– Где мы?
– В моей комнате, – он отложил книгу, которую до этого пролистывал.
– Здесь мужчины какие-то разговаривали, я их слышала…
– Тебе приснилось. Здесь никого, кроме нас, нет. Как себя чувствуешь? Я сделаю тебе чай. Или кофе? – забота в его голосе была искренней. Инга даже зажмурилась от удовольствия: когда еще мужчины так о ней тревожились и пытались с такой заботой ухаживать?
– Лучше чай…
– Сейчас принесу, – он поднялся. И когда он уже выходил из комнаты, Инга запоздало спросила:
– Как Лиза?
Он оглянулся, и в полумраке Инга различила его уставшую, но счастливую улыбку:
– Нормально, только слабенькая. Она очнулась, выпила чаю с медом, теперь спит, как маленький медвежонок. Я недавно ходил к ней.
– Хорошо, – Инга удовлетворенно улыбнулась и прижалась затылком к прохладной стене. В голове шумело подобно помехам на радиостанции.
– Я принесу чай… – Алексей сказал с вопросительной интонацией, и Инга, улыбнувшись ему, кивнула.
Он принес ей огромную кружку дымящегося ароматного чая и печенье.
– Ого! – Инга по достоинству оценила размеры кружки. – Сиротский тазик…
– Это моя любимая кружка, – он пробормотал, смешно оправдываясь, и Инга снова улыбнулась ему. Ей было сейчас так хорошо и уютно, что ни шум в голове, ни слабость не могли испортить этих ощущений. Она готова была просидеть так, на кровати Алексея, укутанная пледом, прихлебывая горячий чай из огромной кружки очень долгое время. Лишь бы как можно дольше длились эти скрадывающие очертания сумерки, и Алексей не сводил бы с нее встревоженного и одновременно восхищенного взгляда. И чтобы ничто не нарушало дремлющего молчания…
– Инга, ты можешь мне объяснить…
– Тс-с-с, – она приложила палец к губам и тихо рассмеялась. – Ты все испортил.
– Что испортил? – он, недоумевая, наморщил лоб. И Инга решила, что ей очень нравится, когда он вот так смешно морщит лоб.
– Тишину. Ладно, не важно… – она нехотя сдалась и вздохнула:
– Что ты хочешь узнать?
– Все. Все, что произошло. Я должен получить хоть какие-то объяснения.
– Представляю, какой ты пережил шок.
– Шок – это слабо сказано… Кто ты? Куда пропадала Лиза? Откуда вы так… появились? Ты что-то знаешь, о чем не хочешь мне говорить. Но я должен знать, – он вскочил и заходил по комнате, энергично жестикулируя. Инга впервые видела, чтобы Алексей в разговоре так отчаянно жестикулировал, видимо, он еще не отошел от пережитого волнения.
Она снова откинулась, прижимаясь затылком к стене и без улыбки, серьезно спросила:
– Ты меня боишься?
– С чего мне тебя бояться? – он с недоумением усмехнулся и, резко развернувшись, сел рядом с ней на кровати.
– Ну… То, что ты увидел… Это был ритуал. Непосвященного человека такие вещи могут серьезно напугать. Или… оттолкнуть – в лучшем случае.
– Ты спасла мою дочь! Не важно, каким способом. Но я хочу знать… Ты ведь обещала потом все мне объяснить.
Инга вздохнула и, дотянувшись до столика, поставила на него кружку с недопитым чаем. Краем глаза
