есть. Нужен?
Подруги не побрезговали и телефоном. И ушли, сопровождаемые задумчивым взглядом девушки- менеджера. Христианов жил неподалеку от площади Мужества. Прежде чем переться в такую даль, подруги решили позвонить ему домой. Трубку сняла женщина. Но, против ожидания, она ничуть не возмутилась, что Ивану Тимофеевичу звонят девушки да еще домогаются встречи с ним.
— Милый, — проворковала дама в сторону. — Это тебя.
— Я слушаю, — минуту спустя раздался в трубке голос Христианова.
— Здравствуйте, это Мариша и Инна, — немедленно затараторила Мариша. — Помните, мы еще отстали от теплохода. Мы можем встретиться? У вас осталась одна моя вещь.
— Вообще-то… — замялся Христианов, — я сейчас занят. А что за вещь? Я что-то не припомню.
— Носовой платок, — ответила Мариша. — Я давала его вам, чтобы вытереть кровь, когда вы подрались в баре с Каролем. Конечно, я понимаю, носовой платок, на ваш взгляд, это безделица. Но дело в том, что платок подарил мне любимый человек. И на нем вышиты мои инициалы. Одним словом, я… я бы не хотела потерять этот платочек.
— Но я не припомню, куда я его дел, — растерянно ответил Христианов. — А вы точно мне его давали?
— Конечно! — вознегодовала Мариша. — Что же, я не помню, кому даю дорогую мне вещь?
— Не знаю, где его и искать, — удрученно произнес Христианов.
— Мы можем подождать и даже помочь в поисках, — с готовностью вызвалась Мариша. — Вы начинайте искать, а мы пока к вам подъедем. Пока мы будем добираться, вы, вполне возможно, уже найдете мой платок?
— Думаю, что да, — нерешительно предположил Христианов.
— И еще нам необходимо поговорить с вами о том инциденте в баре, — добавила Мариша. — Помните ведь?
— Еще бы не помнить, — отозвался Христианов. — Нос до сих пор болит. Слава богу, врачи меня заверили, что перелома нет. Девушки, а вы знаете, ведь те двое пропали с теплохода вместе с вами! Странно, но никто не обратил на это никакого внимания.
— Знаем, — заверила его Мариша. — И звоним как раз по этому поводу. Одного из них обвиняют в убийстве.
— О! — вздрогнул Христианов. — Надеюсь, не того юношу с чудесным голосом? Он не мог! Уверен, что сделал это совершенно припадочный его друг. Вот уж действительно ненормальный. Надо же, наброситься на меня просто из-за того, что я подошел к его приятелю. Конечно, такой тип мог убить кого угодно. Он же неуправляем.
— Так вы можете с нами встретиться? — повторила Мариша.
— Раз это не просто свидание, то разумеется, — ответил Христианов. — Правда, я не совсем понимаю, чем могу вам помочь. Ведь с теми двумя у меня было весьма беглое знакомство, если это вообще можно назвать знакомством. Так что… Но платок я вам верну. Моя подруга сейчас же попытается найти его.
Инна с Маришей немедленно двинулись в путь. Носовой платок, который должна была найти подруга Христианова, интересовал их меньше всего. Таких платочков в мелкий розовый, голубой и сиреневый цветочек у Мариши было не меньше двух дюжин, она их купила на улице у какой-то бойкой торговки прошлой осенью. В тот момент Смайл подхватил жуткий насморк, бумажными пользоваться не желал, а стирать грязные платки Мариша не собиралась, вот и купила побольше, надеясь, что их хватит на всю простуду. Буду выбрасывать, решила она, по мере использования. Однако стоило ей купить платки, как насморк Смайла волшебным образом прошел. Так что платочки остались в целости и неприкосновенности. Пока один из них случайно не пригодился Христианову, чтобы унять кровь. Никаких инициалов на нем и в помине не было, но Мариша надеялась, что этот факт наружу не выплывет.
Итак, повод для визита очень удачно подвернулся сам собой. И подруги, купив по дороге коньяк для Христианова и вишневый ликер для его снисходительной подруги, подкатили к дому импресарио, надеясь с помощью подаренного спиртного разговорить его и навести на интересующую их тему. Дом, в котором жил Христианов, при всем желании нельзя было назвать благополучным. Железная дверь когда-то была снабжена домофоном. Но кто-то успел выковырять с неизвестной целью половину металлических кнопочек. Так что подъезд оказался открыт, и этим немедленно воспользовались окрестные жители, превратив его в некую смесь общественной свалки с общественным же туалетом.
— Ужас! — стонала Инна, пока они добирались до нужной квартиры. — Как тут люди живут? По лестнице из-за гор мусора просто не пройти. Лифт сломан, перила кто-то сжег, стены разрисованы такой похабщиной, что детей по ней, должно быть, водить стыдно.
— Не вижу ничего постыдного в естественном стремлении человечества к размножению, — ответила Мариша. — А вот грязь — это действительно стыдно. Никогда не понимала людей, которые пачкают возле своего же собственного дома. Как им не стыдно!
Впрочем, как только дверь квартиры, где жил Христианов, открылась и на пороге возник он сам, стало ясно, что, по крайней мере, одному проживающему в доме ужасно стыдно. Христианов выглядел вконец удрученным.
— Мариша! — воскликнул он, всплеснув руками. — Вы меня, наверное, убьете!
— А почему? — осторожно поинтересовалась Мариша, впрочем, сразу и не отрицая такой возможности.
— Кажется, я выкинул платок, который вы мне дали, — пояснил Христианов. — Мы обыскали все мои вещи, которые я брал с собой в путешествие, проверили все карманы брюк и курток, куда я мог его по рассеянности засунуть. Но его нет!
— Нет? — повторила Мариша, пытаясь изобразить на лице мировую скорбь, которой, разумеется, не испытывала.
— Видите ли, он был так сильно испачкан кровью, что я просто скомкал его и, наверное, выкинул! — покаянно произнес Христианов. — Но простите меня. Умоляю! Я был в шоке. А моя подруга уже побежала в магазин, чтобы купить что-нибудь похожее.
— Ах! — всплеснула руками Мариша, плюхнувшись на обувницу, удачно стоящую рядом. — Это же невозможно. И что вы хотите мне вернуть? Какой-то там обычный носовой платок мне не нужен. Не настолько уж я мелочна. Мне нужен был именно мой, — в ее голосе появился надрыв, — мой носовой платок. Слышите? Понимаете? Это была память… А вы…
И Мариша уткнула лицо в ладони и сделала вид, что залилась слезами.
— Понимаю, понимаю, — окончательно смутившись, забормотал Христианов. — Поверьте, мне так неловко. Вы так хорошо ко мне тогда отнеслись. А я вот… Потерял вот платок. Но я же не знал, что он вам так дорог.
У него на глаза прямо слезы навернулись. Другой бы на его месте разозлился на подруг, но Христианов был не таков. В людях он всегда стремился увидеть хорошее и теперь прямо расчувствовался.
— Вы отдали мне вещь, которая была вам так дорога, — произнес он. — Мне — постороннему, в сущности, человеку. А я… Я бессовестно потерял ее. Но мне… Но я… Я просто не предполагал, что существуют люди, способные на такой великодушный поступок. Поверьте, Мариша, вы уникальная девушка! И очень благородная.
Еще немного, и Христианов договорился бы до того, что Мариша почти святая. Но, к счастью, вернулась его подруга. И с присущим женщинам здравомыслием быстро навела порядок в голове своего впечатлительного возлюбленного, шепотом объяснив ему, что платок — это, в конце концов, всего лишь кусок ткани. А если кому-то он так дорог, так нужно держать его при себе, желательно дома, в бархатной шкатулке и любоваться им, а не совать всяким сомнительным типам с разбитыми носами, которые к тому же не умеют постоять за себя в драке.
Тем не менее приняв от подруг их подношение в виде пакета с нарезкой карбоната, копченой шейки, балыка и двумя бутылками спиртного, она тоже извинилась за своего приятеля и его рассеянность. Мариша продолжала симулировать убитую горем женщину, и хозяева, чувствуя себя виноватыми, пригласили подруг поужинать с ними. Подруги вежливо попытались отказываться, но, видя, что приглашение могут и не
