том, что нужно искать какой-то выход из ситуации. И что полицейский вообще-то не в кафе меня ведет, а в комиссарию, где я должна буду заявить… О чем заявить? Нет, черт возьми, он слишком хорош!
– Да, – кивнула я. – Да.
Полицейский привел меня в небольшую комнату, в которой из мебели были лишь большой металлический шкаф и стол. За столом сидел полный мужчина среднего возраста в такой же униформе, какая была на моем сопровождающем, и что-то неторопливо печатал на компьютере. При нашем появлении он без особого интереса выглянул из-за монитора и, вытянув в смешную трубочку толстые губы, вопросительно посмотрел на моего спутника. «Что за экспонат?» – прочитала я в его взгляде и впрямь почувствовала себя экспонатом. «Мой» полицейский принялся что-то быстро объяснять, из чего я поняла, что тот нашел меня спящей на лавочке, а потом я заявила, что меня обокрали.
– Русская? – спросил меня «конторный» полицейский, выслушав объяснение своего молодого коллеги.
– Да, – кивнула я и вздохнула, вживаясь в роль обокраденной.
Толстяк, пыхтя, выдвинул ящик стола, глубокомысленно покопался в нем, вытащил лист бумаги и, прежде чем протянуть его мне, старательно изучил. Но все же разрешить свои сомнения не сумел, потому что, придвигая мне лист, спросил:
– Это на русском?
– Да, – ответила я, бегло ознакомившись с текстом. Что-то вроде заявления, в котором нужно подробно перечислить, что и как у меня украли и написать предполагаемую стоимость украденного.
– У вас есть ручка? – спросила я, не отрывая взгляда от бумаги. И что мне писать? Надо было сразу сказать правду, что меня не обокрали, а что я сбежала от мужа. А теперь не знаю, как расхлебывать заваренную кашу. Интересно, полагается ли мне какое-нибудь наказание за то, что я ввела в заблуждение представителей закона?
Молодой полицейский, который все еще находился в комиссарии и вполголоса разговаривал с «конторным», на что-то указывая тому в компьютере, повернулся ко мне и с готовностью протянул лежащую на столе ручку. Я взяла ее и благодарно улыбнулась: спасибо. Но, повертев ручку в руках, со вздохом вернула ее, так ничего и не написав.
– Нет. Извините.
Оба полицейских недоуменно подняли головы.
– Почему? – серьезно спросил молодой.
…А серьезным и чуть строгим быть ему тоже идет… Не о том я думаю, не о том.
– Понимаете, у меня другая история… Более сложная. Мои документы – у мужа. Он взял их без моего разрешения.
Полицейские переглянулись между собой, старший отодвинул клавиатуру от себя, сложил руки в замок и уставился на меня черными уставшими глазами.
– Говорите! – поторопил он меня, потому что я в нерешительности замолчала. А молодой, тоже заинтересовавшись, присел на свободный стул и, поймав мой растерянный взгляд, подбодрил улыбкой.
Эта улыбка… Обогретая ею, я решилась и, сделав глубокий вздох, принялась рассказывать. От волнения я сбивалась и, наверное, делала много ошибок в языке, потому что некоторые мои фразы полицейские не понимали и просили повторить. Но слушали внимательно, иногда хмурились и переглядывались, «конторный» делал себе какие-то пометки на листе.
Я рассказывала о том, как и почему вышла замуж за Антонио, о доме, в который он меня привез. О том, что мне страшно там жить. Что я сбежала, потому что услышала напугавший меня разговор мужа с неким сеньором Санчесом.
– Чем вас так напугал этот разговор? – устало осведомился старший. Молодой молчал и, чуть склонив голову набок, рассматривал меня.
– Чем? Я подумала, что он хочет меня убить, – выпалила я, хотя на самом деле уже не была уверена в том, что правильно истолковала подслушанный отрывок разговора.
– Повторите, пожалуйста, как можно точней, что вам удалось услышать, – вновь попросил «конторный». Я постаралась воспроизвести все в точности, ничего не забыть и не перепутать.
– Как вы сказали, «консул»? Он назвал второго сеньора консулом? – на этот раз встрепенулся уже молодой.
– Да.
Молодой вскинул брови, но промолчал. Вместо него вопрос задал его коллега:
– Вы сказали, что дом вас пугает. Почему?
Я нехотя призналась, что дом, в котором живу с мужем, в народе пользуется дурной славой, что будто там раньше произошла какая-то история. И в доме на самом деле происходят странные вещи, но мой муж не хочет мне верить и очень неохотно отзывается на мои просьбы исследовать закрытый «на ремонт» третий этаж. И мне кажется, что дело вовсе не в том, что этаж закрыт на ремонт, а в чем-то другом. На этом месте полицейские опять переглянулись, молодой хотел что-то у меня спросить, но отвлекся на запищавшую рацию, а потом, встав, коротко попрощался и ушел. Я проводила его взглядом, мысленно пожалев о том, что он ушел: рассказывать в его присутствии мне было как-то комфортней. Но делать нечего, я повернулась к молчаливо ожидавшему продолжения моего рассказа «конторному» полицейскому.
– Вначале я обнаружила, что дом – закрыт, мои ключи пропали. Потом пропали и документы, и деньги. Я нашла свои ключи в кейсе мужа, понимаете? Он не стал отрицать, что я их потеряла, хотя на самом деле это он забрал их! А потом этот разговор с сеньором Санчесом… И я сбежала из дома. Я боюсь своего мужа, понимаете, боюсь… – закончила я шепотом.
– Он вас бил?
Бил ли меня Антонио? Нет. Однозначно нет. Он, наоборот, был ласков со мной, слишком ласков. Так я честно и сказала полицейскому.
– Это – частная жизнь, мы не имеем права вмешиваться, сеньора, – вздохнул с некоторым облегчением страж порядка. – Вот если бы муж бил вас, тогда бы все было по-другому.
Он, огорошив меня таким заявлением, потому что я уже почти понадеялась на то, что мне окажут какую-то помощь, выдвинул ящик стола и принялся невозмутимо копаться в нем.
– Послушайте! Сеньор! – закричала я в отчаянии. – Этого мало – того, что я боюсь мужа? Того, что он забрал у меня документы?! Того, что мне пришлось убежать ночью из дома?! Да, меня он не бьет! Может быть, только сейчас. А что будет потом – не знаю! Может быть, он убьет меня! Это тоже будет «частная жизнь»?!
– Почему он должен убить вас? Сеньора, вы уверены, что правильно поняли разговор мужа с его приятелем? Я не вижу никаких оснований полагать, что муж хочет вас убить, – поднял на меня уставшие глаза полицейский. И я поняла его – поняла его усталость. Он, видимо, просидел в этой душной конторке всю ночь, разбираясь с нарушителями, ворами, хулиганами. А может быть, утонул в бумажной работе. И сейчас, когда, наверное, его смена подходила к концу, ему на голову свалилась я. И, вместо того чтобы собираться домой, он должен решать проблемы моей «частной жизни». Но, черт возьми, кто мне еще поможет?!
– Почему он должен меня убить? Не знаю. Но я ему больше не верю! И боюсь. Я нашла у мужа пистолет… Перед тем как услышала этот разговор.
– У него есть разрешение на оружие?
– Не знаю. Послушайте, сеньор, мне уже ничего не надо. Только скажите, где находится русское посольство? Или как туда позвонить? Думаю, там помогут решить мои проблемы.
Полицейский ничего не ответил на этот выпад, лишь бросил на меня усталый взгляд и, подвинув к себе клавиатуру, занес над ней пальцы.
– Как вас зовут?
Я назвала и, после того как он непонимающе переспросил, попросила листок бумаги и ручку, чтобы написать.
– Вот так.
– Хорошо, – кивком поблагодарил меня полицейский и принялся набивать мои имя и фамилию в компьютер. – Про оружие. Вам надо написать об этом в документе, без него мы ничего не можем сделать.
