отцу все расскажешь как на духу. И усвой главное, — добавил Бритый, — если твой рассказ не будет звучать достаточно убедительно, ты вернешься сюда вместе с Виктором. И ни одна живая душа не найдет тебя до конца твоих дней.
Лена снова затряслась и в очередной раз пообещала быть очень и очень убедительной и правдивой в разговоре с Маришиными дедушкой и отцом. Павла Анна с Юлей и парнями Бритого все это время удерживали наверху. Увидь Лена своего Павла, она могла вообразить, что у нее появился защитник. И тогда можно было рассчитывать только на ее благодарность. А Бритый по личному опыту знал, что человеческая благодарность имеет одно нехорошее свойство — люди очень любят откладывать ее на потом. А то и вовсе забывают добро.
Лену доставили на квартиру к Марише. Во-первых, потому что там оставались личные вещи Лены, в которые она могла переодеться. А во-вторых, потому что везти порядком грязную и дрожащую женщину домой к Инне, где в коридор в любую минуту мог выползти маленький Степка, любивший размяться, пока няня спит, Бритый не решился. Через три часа, отмокнув в душе, переодевшись в нормальную одежду, проглотив пару таблеток «Успокоина» и напившись горячего чая с лошадиной дозой аспирина, Лена высказалась в том смысле, что, пожалуй, умирать она пока не хочет. И готова жить дальше.
Вообще, как только Виктор исчез из поля зрения Лены, трястись она перестала. А вымывшись и переодевшись, почти совсем пришла в себя. О прошлом напоминали лишь синяки, осипший голос, который она сорвала, пытаясь криком призвать к себе помощь; лишь время от времени, когда она вспоминала о том, как провела последние дни, по ее телу пробегала дрожь и в глазах плескался ужас.
— Поехали? — предложила она, приведя себя в порядок. — Мне не терпится покончить с этим. И обещайте, что, как только я расскажу всю правду, вы отдадите Виктора в руки милиции. Тут же отдадите!
— Обещаем, — кивнул Бритый. — Если только ты не предпочтешь другой вариант.
— Какой?
Бритый поманил ее из кухни. А подруги остались наедине.
— Не поздно сейчас ехать к твоим родственникам? — озабоченно спросила у Мариши Юлька. — Уже почти два часа ночи.
— Я позвонила деду еще в одиннадцать, и он сказал, что если у меня появились доказательства того, что меня подставили, то он готов меня ждать хоть всю ночь, — ответила Мариша.
— А он у тебя, в общем, славный старикашка, — заметила Инна. — Хотя, конечно, и с большими тараканами. Носится со своей коллекцией, словно дурень с писаной торбой. Близкие, между прочим, из-за его метаний совсем покой потеряли. Некоторые вот даже на преступление пошли. Сказал бы уж сразу, что оставляет свои картины всем потомкам поровну. И все.
— Мне от него ничего не нужно, — хмуро произнесла Мариша, которой уже порядком надоело ждать, когда Лена наконец будет готова ехать к ее дедуле на исповедь. — Просто хочу очистить свое доброе имя. А коллекцию пусть завещает музею. Или вот этому Борису Михайловичу. Тот наверняка оценит.
Но в это время в кухне появились Бритый и Лена.
— Мы можем ехать, — сообщил всем Бритый.
— Наконец-то! — радостно выдохнула Мариша, которой не терпелось покончить с визитом к своим родственникам, и вся компания отправилась в гости к Виталию Петровичу.
По дороге, вняв совету Бритого, они заехали за Олегом, тем детективом, которого нанял Маришин дедуля, чтобы выяснить, достойна ли его внучка обладать его драгоценной коллекцией. В дом к Маришиному отцу подруги вошли в сопровождении Бритого. Олега и Елену Шлюпикову, также по совету Бритого, было решено оставить за дверью, чтобы представить их собравшемуся у Игоря Витальевича обществу в наиболее благоприятный для этого момент. К удивлению подруг, в квартире у Игоря Витальевича, несмотря на позднее, а вернее, уже раннее время, поскольку часы показывали начало четвертого утра, кроме Маришиного дедули и Лиды присутствовала еще куча народу. Тут была тетка Фелисия со своим мужем — художником Леонидом Соколовым, еще одна Лена — вторая Маришина тетка. Как вскоре выяснилось, эти трое явились, чтобы также бороться за свои права на наследство Виталия Петровича.
— Сколько же стоит коллекция твоего дедули, что они все сбежались в такое неудобное время? — прошептала Инна на ухо Марише. — И явно горят желанием поубивать друг друга и тебя в первую очередь?
Мариша пожала плечами, а вслух произнесла, приветливо обращаясь к своим родичам:
— Значит, вы тоже решили приехать?
Неожиданно ее невинный вопрос вызвал бурю негодования в рядах родственников.
— А как ты думала? — ядовито буркнула ее тетка Фелисия из Москвы. — Тут судьба нашей семейной реликвии решается, а мы в стороне стоять будем? Не дождешься.
— Я сразу заподозрил неладное, как только она ко мне явилась, — поддержал супругу Соколов. — Так и вышло. За нашими спинами решили уникальную коллекцию Виталия Петровича между собой потихоньку поделить. Не выйдет! Это вам не скатерти с ручной вышивкой присвоить!
— Какие еще скатерти? — внезапно покраснела Лена — сестра отца Мариши. — Ничего я не присваивала! Мне их Стефанида Викентьевна сама подарила!
— Ты ври, да не завирайся! — воскликнула тетка Фелисия. — Мне мать их обещала отдать. А ты их украла! Мародерка!
— А ты стащила у нее из тумбочки золотые часы, которая она Игорю собиралась оставить! — не осталась в долгу тетка Лена. — Я сама, сама видела! Куда ты их дела? Мужу подарила?
— Так вот куда мои часы делись, которые мне мать завещала! — возмутился Игорь. — Воришки!
— Молчи уж! — дружно набросились на него сестры. — Сам хорош. Вон перстень у Лиды на пальце. Знаем, откуда он!
— У матери выклянчил, а она его мне обещала! — закричала тетка Фелисия. — Папа, скажи ему, что это кольцо с сапфиром в нашем роду уже не первое столетие от матери к дочери переходит. И никак иначе.
— Да, папа! — обратился к отцу Игорь. — Ты же сам знаешь, что твоя дочь сделает, отдай я ей кольцо. Ты же знаешь, что она все на свете способна своему муженьку ненаглядному отдать. И уплывет колечко к очередной Ленькиной любовнице.
— Я в жизни своей жене не изменял! — заорал в ответ Соколов.
И тут неожиданно для всех Маришин дед, до сих пор спокойно сидевший, поднялся из своего кресла, выпрямился во весь рост и рявкнул на своих разгоряченных прошлыми обидами наследников:
— Молчать!
Для верности он еще стукнул палкой об пол. В результате на безупречно гладком, покрытом суперпрочным немецким лаком дубовом паркете немедленно появилась вмятина. Все в ту же минуту забыли о своих ссорах и дружно уставились на появившуюся в паркете выбоину.
— Можете между собой грызться, когда меня на свете не станет, — сказал Виталий Петрович, снова опускаясь в свое кресло. — К счастью, недолго вам уже осталось ждать.
— Что ты говоришь, папа! — пискнула тетка Фелисия. — Мы все тебя очень любим.
Но Виталий Петрович метнул на нее такой мрачный взгляд, что она тут же умолкла. Притихли и остальные. Насладившись наступившей паузой, Маришин дедуля милостиво кивнул Марише.
— Ты по телефону сказала, что у тебя есть доказательства, — произнес он. — И что у тебя появился тот самый диск с фильмом и фотографии.
— Нет, — покачала головой Мариша. — Но я знаю, у кого они находятся. Вот у нее.
И ее указательный палец, описав полукруг, застыл на Лиде.
— У меня? — делано расхохоталась та. — Ты, дорогая, что-то путаешь! Зачем мне твои гадкие фотографии? Любоваться ими?
— Затем, чтобы никто и никогда не сумел установить, что все изображенное на них чистой воды фальшивка, — парировала Мариша. — И что этот диск и фотографии плод работы многих людей. Кстати, перечислить их тебе?
— Сделай милость, — фыркнула Лида.
— Во-первых, в данном, так сказать, коллективном труде участвовала ты, Лида. Потом твой приятель, некий Вовик, который, собственно, и смонтировал фильм и фотографии. Найти его не составило особого
