сконцентрировано на листке бумаги, лежащем перед Дюшей. Она прямо всю голову свернула, стараясь прочесть хоть что-то. Одновременно проклинала себя за то, что не удосужилась толком научиться читать на латышском. Некоторые слова оставались ей непонятны. К тому же разобрать рукописный текст было совсем не то же самое, что читать книгу.
– Ты собиралась заняться уборкой? – спросил у нее Дюша. – Это не обязательно. Но раз ты сама захотела. Я пока выйду, чтобы тебе не мешать. Но ты поторопись, скоро ужин.
И он вышел. Но при этом аккуратно сложил письмо Роберта и положил его к себе в нагрудный карман, явно собираясь перечесть и насладиться им в тишине зимней оранжереи. Наташа пошумела для виду, смахнула пыль с кровати и стола и вышла следом за ним. Последними в списке числились дядя Алексей с женой.
Мысленно помолившись, чтобы Ингриды не было в комнате, Наташа постучала и вошла. В комнате был один Алексей, мольба Наташи была на небесах услышана. К тому же там сегодня все явно находились в добром расположении духа. Потому что Алексей лежал на своей кровати и здорово храпел. Должно быть, поэтому Ингриды тут и не было. Наташа осторожно прокралась к камину со своими щетками и едва сдержала радостный крик.
Камин недавно топили. Может быть, всего несколько часов назад. А может быть, и того меньше. Угли еще не успели остыть. Наташа радостно принялась копаться в пепле. В глубине камина ей показалось, что она видит какой-то полуобгоревший кусок плотной бумаги. Наташа вся сунулась в глубокий камин, чтобы дотянуться до вожделенного предмета. За этим занятием ее и застала вернувшаяся из кухни со стаканом сока Ингрида. При виде племянницы, по уши влезшей в камин, стакан выпал из ее рук и, естественно, разбился.
– Это еще что!? – воскликнула женщина.
Наташа испуганно отпрянула и в результате здорово стукнулась головой о каменную кладку.
– Это я, – простонала она, вылезая из камина. – Тетя Ингрида, не бойтесь! Я хотела немного убраться у вас в комнате. Стала подметать, вижу, что и камин весь в золе. Вот и решила его немного почистить тоже. Вы, я вижу, его топили недавно?
– У Алексея Роландовича начался озноб, – сказала Ингрида. – Что это ты делаешь?
А Наташа тем временем принялась деловито сгребать золу из камина на совок. Непонятно, почему, но это действие привело Ингриду в состояние паники. Она взвизгнула и кинулась отнимать у Наташи щетку. Наташа не отдавала. Между теткой и племянницей завязалась борьба. Уверенная, что в ее руках ключ к разгадке смерти дедушки, Наташа сражалась, как лев. Перемазанная золой Ингрида не сдавалась и пыталась вырвать из рук Наташи совок.
При этом она вопила так, что и мертвого бы разбудила. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Алексей проснулся и сел на кровати. С минуту он смотрел, как его жена сражается с Наташей. Потом достал из кармана свисток и резко свистнул.
– Стоп! – крикнул Алексей. – Что тут происходит?
– Я хотела убраться, а она не дает! – наябедничала Наташа.
– Она всю золу по комнате разогнала, сам посмотри! – не осталась в долгу Ингрида. – Если не умеет, то нечего и браться!
– Так помоги ей, – приказал Алексей. – Чем ругаться, покажи девочке, как нужно убираться. Или ты уже сама забыла, как это делается?
Ингрида в ответ фыркнула и демонстративно принялась сгребать золу из камина. Наташа смотрела и в душе ликовала. Драгоценный обуглившийся клочок уже лежал у нее в кармане. Поэтому она спокойно могла наблюдать за тем, как Ингрида старательно чистит камин, чуть ли не между пальцев просеивая серую золу. Наконец с уборкой было покончено, и Наташа получила возможность ретироваться.
Она быстро слетела вниз. И с колотящимся сердцем заперла за собой дверь своей комнаты. Едва отдышавшись, она услышала гонг к ужину. Эмилия оставалась верна традициям. Даже убийство, даже присутствие в доме полиции не могли заставить ее изменить обычаю сервировать стол и собирать всю семью пусть к позднему, но ужину.
Полиция уже покинула дом. Они забрали тело Арвида и уехали. Перед этим инспектор, правда, торопливо опросил всех, не видел ли кто убитого вчера вечером. Но сделал это очень быстро, как бы для проформы. И в сами ответы особо не вслушивался. Наташа успела ополоснуть руки и лицо и поспешила к столу. Обуглившийся кусочек бумаги она положила в спичечный коробок, чтобы не повредить его еще больше.
В столовой еще никого не было, и Наташа отругала себя за спешку. Могла бы спокойно успеть разглядеть свой трофей. Но внезапно ее внимание привлек шум. Это было где-то в отведенной для прислуги части дома. Потихоньку собрались остальные. Инна примчалась одной из последних. В ответ на безмолвный вопрос Наташи она отрицательно покачала головой. Наташа в ответ улыбнулась, пользуясь тем, что тетки Ингриды с мужем еще не было за столом.
После ужина, который был подан на семейном фарфоре, но состоял всего лишь из остатков обеденного супа и сандвичей с ветчиной и копченым угрем, сестры поспешили уединиться в библиотеке.
– Зачем мы тут? – спросила у сестры Инна. – У тебя было такое лицо за ужином, ты что-то нашла?
– Нашла, – кивнула Наташа. – Только не знаю пока что.
И она достала из кармана спичечный коробок.
– Спички! – разочарованно воскликнула Инна. – И это все, что ты нашла?
– Нет, не все, – сказала Наташа, вытаскивая из коробка обрывок бумажного листа. – Смотри, только осторожно.
Сестры направили на клочок настольную лампу.
– Похоже на копию какого-то документа, – сказала Инна. – Вот тут какие-то буквы. Вроде бы: «Выдано 12 отд...» дальше неразборчиво. Бумага хоть и цела, но слов не разобрать.
– Тут у дедушки было оборудовано специальное устройство, с помощью которого он читал свои миниатюры, их у него целое собрание. Это нечто вроде закрепленной в подставке с сильной подсветкой лупы. Может быть, там попробовать?
И сестры подошли к гениальному устройству покойного Роланда Владимировича. В том, что оно гениально, сестры убедились очень быстро. Им удалось разобрать солидную часть обгоревшего документа. И стало совершенно ясно, что перед ними лежит чья-то метрика или свидетельство о рождении. Но, как ни старались сестры, под каким углом ни поворачивали они лупу, сколько ни увеличивали мощность лампы, прочесть имя и фамилии новорожденного им не удалось. Имена его родителей также были безвозвратно утрачены в огне.
– Надо же! – расстроилась Наташа. – Самое важное мы и не узнали. Ну скажи, какая нам польза от того, что ребенок родился в тысяча девятьсот пятьдесят каком-то году.
– По крайней мере мы знаем приблизительный возраст, – сказала Инна. – И знаем, что это была девочка. А так как пепел ты нашла в комнате Ингриды, значит, она и была тем самым ребенком. Сколько лет Ингриде?
– Сейчас, погоди, – принялась вспоминать что-то Наташа. – Дюше уже тридцать исполнилось в этом, верней, в прошлом году. А Ингрида сказала, что родила его, когда ей было всего двадцать. Значит, сама она родилась в пятьдесят втором году.
– И родилась она в Латвии? – спросила Инна.
– Да, еще в городке с таким смешным названием Мадона. Я почему и запомнила, что похоже на Мадонну.
– Городок маленький?
– Крохотный, – подтвердила Наташа.
– Это хорошо. Значит, у нас есть надежда, что копию этой сгоревшей метрики нам удастся получить легко. К тому же если Арвид получал свою копию метрики Ингриды там же, то его быстро вспомнят. Не каждый день в архиве тамошнего загса появляются симпатичные молодые детективы из самой столицы.
– А зачем нам копия свидетельства о рождении Ингриды? – спросила Наташа.
– Пока не знаю, – честно ответила Инна. – Но раз Арвиду она показалась нужной, значит, и нам нужна. Вероятно, дело в ее родителях. Посмотрим.
