И Кира, наплевав на готовящийся шашлык и безуспешно дожидавшихся ее появления Диму с Олегом, шмыгнула следом за явно не стремящейся попасться кому-либо на глаза подозрительной парочкой.
Глава девятая
Кира в своих подозрениях оказалась права на все сто процентов. Толик был именно с той девицей, о ком она и подумала.
– Алёна, ты не представляешь, какой груз у меня с плеч свалился, когда я узнал, что она мертва! – услышала она голос Толика и буквально забурлила от гнева.
Видали гуся! Невеста еще, можно сказать, не успела остыть, а он уже радуется. Груз у него, видите ли, с плеч свалился. Надорвался, бедненький.
Парочка тем временем устроилась на одной из тех многочисленных лавочек, которые были в изобилии разбросаны по всей немаленькой территории их санатория. Подразумевалось, что на этих лавочках отдыхающие могли сидеть и вдоволь наслаждаться каким-нибудь живописным видом, цветочной клумбой, журчащим ручейком или просто греться на солнышке или любоваться звездами.
Но Толик со своей подругой не собирались любоваться звездами. У них были дела поважней.
– Не очень-то хорошо так говорить, – произнес глубокий приятный женский голос. – Хотя Галина тебе нервы и потрепала, но теперь она мертва. А о мертвых либо ничего, либо только хорошее.
– Да пошла она! – с неожиданной злобой воскликнул Толик. – Это же пиявка какая-то была! И главное, не пойму теперь, чем она меня только держала?! Вроде бы и не хочу с ней быть, с тобой уже помирился, а глядь, опять она возле меня крутится. И все время ей что-то нужно было. Ты вот совсем не такая, Алёнушка.
– Да, – согласилась с ним женщина. – Я не такая. Это ты верно заметил. И мы с тобой будем очень и очень счастливы.
Кире показалось, что в голосе Алёны, похоже, так звали ту самую соперницу Галины, о которой судачили медсестры в санатории, промелькнула нотка плохо скрываемого торжества. Да и сама Кира могла бы торжествовать, она услышала достаточно, но здравый смысл подсказал ей, что удаляться еще рано. Надо было остаться и дослушать разговор двух заговорщиков до конца.
– И ты меня простишь? – с живостью спросил у Алёны Толик. – Ты ведь все понимаешь? Я как дурак был, когда с Галькой связался!
– Понимаю, – подтвердила Алёна. – Не волнуйся, миленький. Я тебя люблю по-прежнему. А ты меня?
– И я! – сдавленным голосом произнес Толик. – Иди ко мне!
Затем послышались звуки продолжительных поцелуев. Целовались на лавочке так долго и страстно, что Кира уже начала думать, что больше ничего полезного тут не услышит. Но, видимо, Алёна с непривычки притомилась быстрей, чем ее кавалер. И потому, с трудом отдышавшись после очередной серии поцелуев, произнесла:
– А теперь скажи мне одну вещь, Толик. Это ведь ты сделал?
Возникло продолжительное молчание, во время которого слышалось только тихое сопение Толика.
– Что сделал? – наконец произнес он.
– Убил Галину, – разъяснила ему суть вопроса Алёна. – Это ты ее убил?
Толик сосредоточенно посопел еще немного.
– Ты что это придумала? – раздался наконец его внезапно осипший голос. – Совсем с ума сошла? А может быть, это ты сделала?
– Зачем? – казалось, удивилась Алёна.
– А чтобы меня вернуть! – запальчиво воскликнул Толик.
– Все-таки дурак ты, Толик! – постановила Алёна тоном медика, привыкшего выносить пациентам диагнозы. – И дураком помрешь. Да чтобы я ради тебя стала так глупо подставляться? Ни за что! У меня и алиби есть. Между прочим, менты меня первую трясти начали. И алиби мое тщательно проверили.
– Алиби, говоришь? – задумчиво повторил Толик. – Ну да, ты у нас баба умная. Тебе алиби сварганить, что мне плюнуть.
– Не убивала я Галину, – произнесла Алёна. – Сам знаешь, какие у нас дела творятся. Тут и без меня желающих...
Она осеклась на самом интересном месте! А Кира уже настроила свои уши вроде локатора, чтобы не пропустить ни словечка, ни звука. И вот на тебе! Молчит. Ну не зараза ли?
– В общем, плохи твои дела, Толик, – заключила в конце концов Алёна. – Если Галину убили из-за того, что она узнала что-то такое, чего ей по ее статусу знать не полагалось, то и тебе может не поздоровиться.
– Да чего я? – струхнул Толик. – Чего сразу на меня?
– А то, – весомо произнесла его подруга. – То, что ты для Галины последнее время был самым близким человеком.
– Ничего подобного! – запротестовал Толик. – Если хочешь знать, она только о шмотках и своих цацках говорить могла. Больше ни о чем и не разговаривали. Да и вообще не разговаривали. Я все больше молчал и даже не слушал. Потому что надоела мне ее пустая болтовня. Вот ты совсем другое дело, Алёна. Ты женщина умная. А Галька что? Так – пустышка была. Не говорили мы с ней ни о чем серьезном.
– Не говори так, – строго повторила Алёна, но было слышно, что слова Толика пришлись ей по сердцу.
И, смягчившись, она добавила:
– Я ведь почему тебя предостерегаю. Даже если у вас все так с Галиной происходило, как ты мне сейчас рассказываешь, то все равно для окружающих вы были парой – женихом и невестой. То есть самыми близкими людьми. И кое-кто может заподозрить, что Галина проболталась тебе о том секрете, который узнала и за который поплатилась жизнью.
– Да какой секрет-то? – взвился Толик. – Что обалдуи эти из люксов на третьем этаже с нашим доктором непотребщиной всякой занимаются? Так об этом и так всем известно!
– И что же конкретно тебе, Толик, об этом известно? – каким-то очень уж сладким голосом спросила у него Алёна.
– Да то же, что и всем, – ответил Толик, слегка сбавив тон. – Что ходят они туда тайком. А больше никого на этот свой закрытый третий этаж не пускают.
– И все? – уточнила Алёна. – Больше тебе Галина ничего не рассказывала?
– Нет! – ответил Толик. – А если чего она там и болтала, то не слушал я ее.
– А вот это ты зря, – укорила его Алёна. – Галька, конечно, была не большого ума, но работала она при Семене Голиафовиче. А он, как ты сам понимаешь, точно в курсе того, что происходит. Так что твоя Галька была не чета нам с тобой. Это мы будем сидеть и даже не поймем, за что нас пристукнули. А она, я уверена, точно знала, чем рисковала и за какие такие заслуги надбавки к зарплате все время получала.
– Да о чем ты говоришь? – встревожился наконец Толик. – Кого пристукнуть могут? За что?
– То-то и оно, что я сама ничего толком не знаю, – с явным сожалением протянула Алёна. – Но от этого еще и страшней. Кабы точно знать, что Галину действительно ради ее цацок пристукнули. А ну как нет? Ну как секрет какой узнала? Или в бумагах у Голиафа порылась?
– Галина-то? – хмыкнул Толик. – Да она только одним местом хорошо соображала. И насчет денег тоже хваткой была. А в остальном...
– Вот ты сам сказал, что до денег Галина была жадной, – с готовностью подхватила Алёна. – А вдруг она с кем со стороны снюхалась? Вдруг тайну нашего Голиафа решила на сторону толкнуть?
– Да в чем тайна-то, чтобы за это людей убивать?
– Не знаю, – ответила Алёна, помолчав. – Только сдается мне, что тебе бежать надо, Толик. Не оставят они тебя в покое. В санатории нашем, сам понимаешь, делишки какие-то темные творятся. И Галина могла о них знать побольше нашего.
Толик подавленно молчал. Слова подруги, видимо, начали постепенно проникать в его мозг. И он в самом деле встревожился за свою безопасность.
– А еще убийства эти странные в ельнике второй год подряд, – сказала Алёна. – Фиг его знает, а вдруг это тоже как-то связано с тем, что происходит у нас в водолечебнице?
– Думаешь? – опасливо пробормотал Толик.
