И дядечка покосился на лежащего под простыней Додика.
– А у вас она откуда взялась?
– Вы же звонили, я на ваш звонок ответил. И трубку к себе в карман положил. Машинально.
Трубку у него подруги, плохо скрывая свою радость, разумеется, взяли. И тут же, не дожидаясь, пока ее у них отнимут менты, которым всегда и до всего есть дело, влезли в записную книжку. Похоже, Додик был не слишком общительным человеком. Телефонов тут было всего с десяток. И в принятых и набранных звонках фигурировали главным образом имена: Света блонд, Витя сантех, Марина, Саша с раб, Костя (яблони).
Но подруги не побрезговали и переписали все эти телефоны. Чем черт не шутит. Может быть, среди этих людей найдется кто-нибудь, кто подскажет им, чем таким опасным занялся Додик в последнее время, что теперь его остывающий труп лежит на тротуаре, прикрытый только тонкой простыней?
Но кроме этих имен, в принятых звонках был номер Ирочки. А в набранных было два неизвестных и к тому же безымянных номера. Вот их-то подруги и переписали, особенно аккуратно выводя цифры. Только они управились с этим делом, как подвалили менты.
– Ну, что тут у нас? – бодро поинтересовался один из них. – Ага! Жмурик! Пьяный? Под машину свалился?
Потрясающе! На Додике ни царапинки, а они толкуют про автомобильную аварию!
– Нет.
– Значит, наркоман! – радостно заключил все тот же мент. – Слышь, Федька, совсем ребята без балды! Обторчался где-то своим кайфом и на улицу попер. Нет, чтобы дома тихо скончаться. Еще и документов у него, небось, нету. Вот подвезло так подвезло! И как раз в нашу смену! Ищи теперь, где его хата!
Подруги только вздохнули. Дурак он и есть дурак. И перевели взгляд на второго мента. Тот вел себя поприличней. И Мариша непроизвольно вздрогнула. Не может быть! Нет, ей это чудится. Нет, не чудится! Она в самом деле его знала! Это был тот самый мужчина, с которым она танцевала в доме отдыха, где познакомилась с Ирочкой.
А что он делает тут? Ах да! Приехал на расследование. Так он мент? Значит, ей не показалось, это его она видела буквально полчаса назад в Катькином садике. Но почему он тут? Все эти мысли пронеслись в голове у Мариши буквально за доли секунды. А между тем Федор, который тоже ее узнал (совершенно точно узнал!), поднес к губам палец. И сделал ей знак молчать.
Это окончательно поставило Маришу в тупик. О чем молчать? О том, что он следил за Додиком? Или о том, что они, то есть она и Федор, вообще знакомы? На всякий случай Мариша решила молчать обо всем. И про знакомство с Додиком. И про знакомство с Федором.
Но больше девушек почти ни о чем и не спрашивали. Поэтому в отделении, куда их привезли для беседы, Мариша поразила и даже напугала Инну своей необычной молчаливостью.
– Что с тобой? – затеребила она Маришу, когда они вышли с ней из отделения. – На тебе прямо лица нету. Что случилось?
– Этот парень... В милиции... Я его знаю.
– Федор? Симпатичный. Постой! У тебя с ним что-нибудь было? И теперь ты боишься, что он захочет возобновить отношения, а Смайл узнает?
– Глупости! Ничего у меня с ним не было!
– Тогда с чего ты сама не своя?
– Мы с этим Федором просто танцевали.
– Ага! Танцевали! Так я и знала! Ага!
– Ничего не ага! Один раз всего! А потом на Ирочку напал злодей, я стала ее вытаскивать, а Федор и Додик куда-то делись.
– Так он был с вами в этом... «Разливном»?
– Да.
– И интересовался Ирочкой?
– Не знаю.
– А исчез вслед за Додиком?
– Да.
– Тогда логично предположить, что они уехали один за другим. Наверное, Федор следил за Додиком. А когда тот смылся из дома отдыха среди ночи, последовал за ним.
Мариша думала точно так же. И поэтому отходить далеко от отделения она не стала. Остановилась и принялась терпеливо ждать. Ей казалось, что их общение с Федором еще не закончено. И точно! Федор появился минут через десять. С независимым видом он прошел мимо Мариши. И лишь, оказавшись за углом, поманил ее к себе.
– Что за тайны? – набросилась на него Мариша.
– Т-с-с-с! Умоляю! Тише!
– Что тише?! Почему тише?
– Никто из ребят у нас в отделении не должен знать, что я был знаком с потерпевшим. А тем более о том, что я следил за ним.
– Ага! – воскликнула Инна.
– Ага, – грустно подтвердил Федор. – Иначе мне крышка. И мое повышение, на которое уже и приказ написан, снова уплывет в необозримую даль.
А он был романтик! Во всяком случае, изъяснялся весьма поэтично. «В необозримую даль». Повышение. Генеральские погоны, ё-моё! Но Маришу больше интересовало, что Федор может предложить ей практически. И она сказала:
– Если все объяснишь толком, то ничего и никому не скажу.
– С радостью!
Федор и в самом деле обрадовался. Во всяком случае, повеселел. Но все же бдительности не потерял и спросил:
– А твоя подруга?
– Она тоже будет молчать.
– Ага? – посмотрел на Инну Федор.
А он не без юмора! Уже хорошо!
– Ага!
Федор успокоился окончательно. И поманив подруг за собой, посадил в свою машину и отвез за несколько кварталов от отделения.
– Понимаете, этого Додика мне лично разрабатывать никто не разрешал. Наоборот, мне велели забыть про него.
– А кто он такой, чтобы ты про него забывал?
– Фотограф.
– Фотограф? А что он натворил?
– Ничего особенного. Детишек в порнушке снимал.
Мариша ахнула. Поморщилась. А Федор вздохнул.
– Впрочем, какие они там детишки. В пятнадцать– шестнадцать лет они такого навидались, что иному взрослому и в страшном сне не привидится. Вполне сформировавшиеся негодяи.
Работал Додик исключительно с детьми из неблагополучных семей. Такие дети сызмальства болтаются на улице без всякого присмотра родителей. И очень скоро набираются от своих старших товарищей самого худшего. Девочки к тому же очень рано начинают торговать собой. Не все, но многие.
– Причем это только звучит гордо – торговать, – говорил Федор. – На самом деле все значительно страшней. Эти малолетние соплюшки с радостью отдаются за пачку печенья или бутылку пива.
Поэтому Додик с его предложением неплохо заработать, всего лишь изобразив перед камерой то, что они и так делают каждый день и с разными партнерами, не вызывал у этих «цветов жизни» никакого протеста. Можно сказать, актеры работали у Додика с огоньком. Никаких репрессий или принуждения. Наказанием для провинившихся служило отлучение от съемки. И следовательно, потеря жирного куска на неопределенно долгое время.
– Платил он им сущие копейки. Но для них и эти деньги были настоящим богатством. Шутка ли! За одну съемку девчонка могла заработать на модные джинсы со стразами. Или даже на сапожки! Да им, чтобы
