его кожа, что носил он эти треклятые бейсболки, не дающие ей увидеть его лицо, и что на его правом плече имелось маленькое родимое пятно овальной формы, которое она любила целовать. Да еще запомнилась темно-синяя футболка с эмблемой рок-кафе, в которую незнакомец был одет во вчерашнем сне. И все. Но то, что она ничего о нем не знала, не мешало ей любить этого мужчину. Напротив, такая загадочность лишь подогревала чувства, добавляла специй, распаляла желание.
Просыпаясь после таких сновидений, взмокшая, возбужденная, счастливая, она еще некоторое время не открывала глаза, балансируя на грани сна и реальности, трогала пальцем губы, фантазируя, что они на самом деле яркие и чуть припухшие от недавних поцелуев незнакомца, касалась ладонью груди, в которой суматошно колотилось сердце, трогала низ живота, где еще ворочалось разбуженным зверьком желание. «Он придет. Он обязательно придет, уже не во сне, а в реальности», – утешала она себя. В такое утро Диана действительно чувствовала себя влюбленной, улыбалась, напевала, порхала. А на вопросы Алевтины, замечавшей ее состояние, отвечала шутками.
…Предавшись воспоминаниям и мечтам, Диана даже не замечала, что улыбается.
Смотрела на сына, выбравшегося из песочницы и влезшего на деревянную карусель, но видела совсем другие картины. И очнулась лишь тогда, когда подбежавший к ней Миша попросил пить.
«Я тебя все равно найду, – мысленно пообещала Диана незнакомцу. – Ты существуешь в реальности, я знаю. Сейчас ты не хочешь мне открываться, но это лишь потому, что ты ждешь нашей настоящей встречи…»
Родственники Евгения были милыми и гостеприимными людьми – Женя не приукрасил. Проживали они в небольшом поселке городского типа в старой пятиэтажке, но трехкомнатная квартира оказалась просторной, и в ней недавно сделали ремонт.
Приняли гостей со всем радушием: Светлана, тетя Евгения, приходившаяся его отцу родной сестрой, напекла-наварила-нажарила столько, что можно было досыта накормить целую роту солдат, еще и осталось бы на следующий день. Она обняла Алевтину словно дочь, заявив, что Женя ей – как сын, а значит, его невеста тоже ей родная. Молодежи отвели самую лучшую комнату. В первые минуты знакомства Алевтина еще чувствовала смущение, но очень быстро ощутила себя в этой семье своей.
Помимо Светланы и Валерия, в квартире проживали два их сына – старший, недавно разведенный Игорь, и Руслан – студент-третьекурсник областного технического вуза, прибывший домой на летние каникулы. Братья были похожи друг на друга манерой говорить и жестами, но внешне принадлежали к противоположным типажам. Руслан уродился в отца – был такой же чернобровый и черноглазый. Игорь же пошел в мать – невысокий, полный, с круглым добродушным лицом, пшеничного цвета волосами и честными голубыми глазами.
Вечер закончился быстро: после ужина хозяйка предложила гостям отдохнуть, а Евгений с Алевтиной возражать не стали, так как действительно утомились в дороге.
Евгений уснул мгновенно. Аля лежала рядом с ним в пахнущей цветочным мылом постели совершенно без сна.
Такое с ней редко, но бывало: вот только-только она умирает от желания спать и думает, что уснет раньше, чем коснется щекой подушки, но едва добирается до вожделенной кровати, как понимает, что сна – ни в одном глазу.
Тихо и осторожно, чтобы не разбудить Женю, Аля повернулась на бок, обняла парня руками и уткнулась лицом ему в плечо. Еще каких-то два месяца, и они будут засыпать и просыпаться вместе ежедневно. Щурясь со сна, готовить вместе завтрак, рассказывать за утренним кофе друг другу приснившееся. Строить мелкие планы на день и глобальные – на жизнь. Расставаясь на восемь рабочих часов, прощаться поцелуями так, будто разлучаются на восемь лет, и через пятнадцать минут уже отправлять друг другу сообщения с лишь им одним понятным кодом: «Скучаю… Люблю. Жду встречи!» А в течение дня, ожидая вечера, то и дело бросать взгляд на часы и досадовать, что стрелки движутся так медленно. Встречаться с такой горячностью, как после долгой разлуки, бросаться к друг другу с объятиями, будто в аэропорту, и вновь целоваться. И идти по улице домой, держась за руки, словно подростки.
– Спасибо тебе за счастье, – прошептала Аля в горячее плечо спящего Евгения. Тихонько поднявшись, накинула на плечи легкий халатик, сунула ноги в тапочки и вышла на балкон.
Было душно, несмотря на открытую форточку. Казалось, воздух сгустился до состояния желе. На улице оказалось чуть прохладней, чем в комнате, и Аля, с удовольствием потянувшись, сделала глубокий вдох. Воздух ей показался очень вкусным, совершенно не таким, как в ее загазованном Подмосковье. Все здесь было по-другому – и тишина, такая глубокая, будто кто-то, повернув невидимую ручку, выключил все звуки в мире, и небо – угольно-черное, и звезды – большие и серебряные, как старинные монеты. В какой-то момент девушке подумалось, что вот это и есть абсолютное счастье. Не шумное, как разгулявшаяся свадьба, не игристое, как шампанское, не бурное, как горная речка. А такое спокойное, гармоничное, идеально круглое. Может, попросить Женьку задержаться в этом месте не на неделю, как они планировали, а на две? Конечно, чтобы не стеснять родственников, можно у кого-нибудь снять жилье. В идеале бы подошла комната в деревенском доме у какой-нибудь милой бабульки. Алевтине все не давала покоя идея пожить хотя бы эти семь дней простой деревенской жизнью. А почему бы и нет? Отпуск у обоих только-только начался. Она решила, что утром обязательно поговорит с Женей на эту тему.
Потом она опять стала думать о предстоящей свадьбе. Праздновать планировалось без размаха: лишь ближайшие друзья и родственники. С Жениной стороны приглашенных оказалось куда больше, чем с ее. Из Алиных родных должны присутствовать лишь мама и тетка.
А отец – нет.
…Его она почти не помнила. В последний раз папа навестил свою вторую семью – маленькую Алевтину и ее мать, – когда девочке было три года. В памяти Али осталась картинка: большой и грузный мужчина с застывшими смешинками в зеленых глазах подхватывает ее на руки и подкидывает к потолку. Девочка поначалу пугается, но потом заливисто смеется. А мама, застывшая на пороге, встревоженно предостерегает: «Осторожно! Уронишь!» Отец ставит дочь на пол, одергивает цветастое платьице, которое привез ей в подарок вместе с плюшевым медведем, и, оглянувшись на мать, что-то весело ей басит. Следующая картинка: они втроем сидят за обеденным столом, Аля – на руках у отца. Ей позволено черпать ложкой из его тарелки суп, что она и делает, тщательно выбирая картошку и избегая морковки, которую не любит. Мать с отцом о чем-то вполголоса разговаривают, при этом оба серьезны. Но Аля настолько увлечена вылавливанием из супа картошки, что почти не прислушивается к тому, о чем говорят родители. Правда, в один момент, услышав, что мать упоминает какую-то Надежду, интересуется, кто это. Ее воспитательницу в детском саду тоже звали Надеждой, и маленькая Аля подумала, что речь шла о ней. Мама замялась, а отец весело ответил, что Надежда – это другая маленькая девочка, которой тоже три, почти четыре года. Помнится, Алю сильно поразило то, что существует какая-то другая Надежда, не воспитательница, и что папа знает другую девочку такого же, как она сама, возраста. Папа был только
В ту же ночь она проснулась от громкого шепота, доносившегося с кухни. Разговаривали родители. А в какой-то момент послышался приглушенный плач мамы. Но когда испуганная Аля уже спустила босые ножки с кровати, чтобы узнать, что случилось, в комнате появился отец. Он вошел тихо, думая, что дочь спит, но увидел ее сидящей на постели. Тогда он решительно подошел к ней и присел рядом на краешек кровати. «Не спится?» – спросил папа, ласково обнимая девочку за плечи. «Там мама плачет», – испуганно прошептала Аля, прижимаясь щекой к отцовскому боку. От свитера пахло табаком и терпким одеколоном, и эта смесь запахов навсегда врезалась ей в память. «Нет, не плачет», – сказал отец так уверенно, что она ему поверила. «Дочка…» – начал он после долгой паузы и осекся. А затем вдруг подхватил Алю на руки и стал укачивать, как маленькую. Так девочка и уснула у отца на руках. Утром она узнала, что папа опять уехал – как уезжал обычно после трех-четырех дней пребывания у них. Только больше он, как Алечка его ни ждала, не вернулся.
Это уже позже, повзрослев, она узнала от матери, что у отца на Севере есть другая семья. Что он до выхода на пенсию был важной «шишкой» в своей области – чуть ли не губернатором. В Москву приезжал в командировку, где и познакомился с Алиной мамой. Первую жену отец не бросил, так как незадолго до появления Али в его семье тоже родилась девочка – та самая Надежда. Почти четыре года он жил на две семьи: постоянно с законной женой и дочкой и два-три раза в год навещая московскую семью. В ту последнюю ночь, когда Аля видела своего отца, мама решила поставить точку в таких отношениях. Она
