«Вдвоем с парнем тем более не пущу! Ну и што, што друг. Он — мужчина! И негоже молодой девке одной в компании молодого мужчины ездить куда попало, и оставаться на ночь». И не переубедить было бабушку! Каждый раз она находила новые причины. И Рита сдавалась, хоть в душе протестовала против того, чтобы дом, в котором прошла часть ее детства, был брошен умирать в одиночестве. Но бабушка стояла насмерть. Последний раз они выезжали на каникулы в деревню в то лето, когда Лике исполнилось пять лет. Однажды за обедом младшая рассказала, что увидела на озере белого лебедя. Бабушка, достававшая в это время из буфета чистую тарелку, выронила ее на пол. Тарелка не разлетелась на осколки, а лениво развалилась на две почти ровные половины. «Хватит сочинять!» — рассердилась бабушка — то ли из-за тарелки, то ли потому, что слова младшей внучки встревожили ее. В бабушкиных глазах почему-то мелькнул страх. «Я не сочиняю!» — закричала Лика, с вызовом вздергивая подбородок. Девочка всегда отличалась патологической честностью. «Ну, раз не сочиняешь, то потрудись объяснить, милая моя, как ты в одиночестве оказалась на озере! Разве это не запрещено тебе?!» закричала в гневе пожилая женщина. Губы Лики дрогнули, она испуганно моргнула и разразилась рыданиями. Сестренка не выносила, когда на нее кричали. Бабушка торопливо выбросила осколки в мусорное ведро и бросилась к Лике, заключила ее в свои объятия, погладила натруженной, в мозолях и цыпках, ладонью по светлым
Вы читаете Стеклянный омут
