понимает, о какой именно Оле сейчас идет речь.
– Я говорю про Олю, у которой ты купил герыч Хорька!
И вот теперь Клаус испугался по-настоящему. У него задрожали не только руки, но и верхняя губа, а вместе с ней и вся голова. Большие капли пота выступили на лбу и, собравшись в ручейки, потекли вниз. Вид у Клауса сделался жалкий до невозможности, и он плаксиво протянул:
– Черт меня дернул связаться с этой стервой! Жадность подвела!
И, тут же спохватившись, воскликнул:
– Ничего не знаю! Какой такой герыч? У нас с Хорьком пакт о взаимном ненападении. Худой мир – лучше доброй ссоры.
Страх Клауса выглядел очень натуральным, и подруги недоумевающее переглянулись. Что происходит? Если Клаус уже сдал Олю и ее компаньонов Хорьку, то чего он сейчас так переполошился? Ведь Хорек уже знает о его поступке. И раз Клаус жив, значит, ему этот поступок был прощен! Так почему же Клаус трясется, словно овечий хвост?
– Клаус, бесполезно увиливать, – ласково произнес Лисица. – Оля сейчас у нас. И она нам все рассказала.
– Где это у вас? – встрепенулся Клаус. – Ты кто такой? И вообще, не знаю я, что она вам там наплела! Все это вранье! Я у Оли ничего не покупал. Так и передай Хорьку! Знать не знаю, кому девка сбыла герыч! Уж точно не мне!
– Клаус, повторяю, девчонка у нас. И ты цени, что мы пришли в первую очередь к тебе, а не к Хорьку.
– Какого черта вам надо? Денег?
– Нет. Расскажи, как все было.
– Вы же сами все знаете! Оля свистнула герыч у Хорька и сдала его мне. Вот и весь расклад. Хорек не в курсе, кто это сделал, и мечется в поисках герыча.
– Погоди, погоди! А разве не ты сам ему донес на девчонку?
– Чего? – вытаращил глаза Клаус. – Я? Хорьку? Да что я, сумасшедший, что ли?
– То есть другими словами, ты по дешевке купил этот герыч, заплатил Ольге ровно десятую часть его рыночной стоимости, а потом просто запрятал товар? И к Хорьку с покаянием не ходил?
– Чего я, дурак, что ли? Ясное дело, не ходил. Да Хорька и в городе-то сейчас нету. Ему этот герыч другому человеку нужно было продать. Тот человек через два дня приезжает. Вот Хорек и мечется. У нас в городе ему никто такую партию не продаст. Так он через фиников решил действовать.
– Хорек сейчас в Финляндии?
– Угу. Уже почти неделю.
И Клаус гаденько хихикнул, видимо, представляя себе мытарства Хорька, которому никто не мог быстро найти и продать такую большую партию наркотика. Страдания конкурента бальзамом пролились на его подленькую душу. И Клаус совсем не собирался скрывать, насколько выгодной для него самого оказалась эта афера. Помимо солидной партии героина, приобретенного им по дешевке, он еще и умудрился насолить своему давнему врагу. И теперь торжествовал в душе победу над ним.
Глава 16
Разговор с Клаусом не принес друзьям никакой ясности. Клаус явно не врал им. Он к Хорьку с доносом на Олю не ходил. Ведь донести на Олю значило донести и на самого себя. И в первую очередь Хорек наказал бы именно Клауса. До Оли и ее дружков еще нужно было добраться, а как известно, доносчику – первый кнут!
Клаус это прекрасно осознавал. И поэтому затихарился вместе с ворованным герычем, решив, что будет сбывать его маленькими партиями, когда все утихнет. И подозрительный товар станет продавать в других городах, подальше от шпионов вездесущего Хорька.
Разумеется, в такой ситуации привлекать к себе внимание убийствами Клаус ни за что бы не стал. Так кто же убил Вадима и Леву? Следствие зашло в тупик. И друзья уже не знали, на кого и думать.
– Клаус не стал бы высовываться лишний раз. Вадим и Лева были ему не опасны. Они тоже участвовали в деле и должны были сидеть тихо. Хорька, оказывается, вообще в городе не было. Да и занят он сейчас – ищет новую партию герыча подешевле. Тогда кто? Кто убил Вадима? И кто убил Леву?
От Кантемирова, который имел многочисленные связи в кругу своих друзей-следователей, девушки уже знали, что оба убийства были предположительно совершены одним и тем же человеком.
– Удары нанесены с такой силой, что практически пробили грудную клетку. Либо это мужчина, либо очень крупная и физически сильная женщина.
Итак, Оля мигом выбывала из игры. Она была щуплой и тонкокостной. Оля не могла убить ни Вадима, ни Леву и автоматически становилась из подозреваемой – сыщицей. Фима тоже на силачку не слишком тянула. Тем более что рост убийцы должен был быть где-то метр семьдесят восемь – метр восемьдесят. Обут он был в кроссовки сорок четвертого размера и курил сигареты «Ява золотая».
Одним словом, ни на гламурную Олю, ни на домовитую Фиму этот портрет похож не был. Оля если и курила, то исключительно тоненькие дамские сигаретки с практически нулевым содержанием никотина. А Фима не курила вовсе.
– Убийца – это курящий высоченный мужик, который был одновременно знаком и с Вадимом, и с Левой.
И самое удивительное, что ни Оля, ни Фима никак не могли вспомнить такого мужчину в окружении Вадима. А ведь они двое должны были знать Вадима как облупленного. Именно с этими девушками и ни с кем другим он по очереди проводил все свое свободное время. Но удивительным образом Оля и Фима, словно ослепли и одновременно потеряли память, не в силах вспомнить подозреваемого.
– Мы должны были видеть с ним того мужика, который порезал нашего Вадима!
– Они должны были приятельствовать.
– Вадим не открыл бы дверь незнакомцу.
– И Лева не поперся бы на стройку, чтобы встретиться там неизвестно с кем.
Но если в жизни Левы подозрительных лиц мужского пола было хоть завались – его нетрадиционная ориентация и постоянный поиск нового партнера очень этому способствовали, то у тихого Вадима, который имел лишь двух постоянных любовниц – Олю и Фиму – никого похожего не наблюдалось.
– А может быть, это какой-нибудь твой любовник? – неожиданно осенило Фиму, когда она разглядывала Олю, которая в этот момент наносила на лицо очередной слой боевой раскраски.
– Мой? – изумилась в ответ Оля. – А почему именно мой? Может быть, как раз твой?
– Я всегда была верна Вадиму!
– А я... Ну да, я не всегда хранила ему верность. Еще не хватало, чтобы я сидела дома, пока он проводил время с тобой!
– Ну вот! Девушка ты красивая, из себя вся такая привлекательная, вот один из твоих кавалеров Вадима и зарезал!
– Зачем?
– Из ревности!
– А... А Леву?
– Тоже. Из ревности.
– Лева был голубой! Это всем его знакомым было хорошо известно.
– А твой любовник не разобрался. Увидел, что ты с Левой и Вадимом проводишь много времени, а к Леве так еще и в общагу бегаешь, да и порезал сгоряча обоих. Именно, что из ревности.
Версия была неплоха, кабы не одно «но». Чужой в квартиру к Вадиму ни за что бы не вошел. И Лева к чужому на свидание на стройку ночью бы не поперся. Значит, этот человек должен был быть не только любовником Оли, но еще и близким другом или, во всяком случае, приятелем Вадима и Левы.
– Но я никого такого припомнить не могу!
Оля была близка к отчаянию. Узнав, что Клаус и Хорек к смертям ее компаньонов, скорей всего, не причастны, она очень хотела вычислить настоящего убийцу.
– Потому что вы себе не представляете, как меня достало мотаться по чужим углам! – откровенно призналась она Кире. – Раньше я думала на Клауса и Хорька, а теперь уже не знаю, на кого и думать.
– Разве тебе у нас плохо?
