Чужая ноша

«… Я не знаю, кто она, откуда взялась. Она не говорит, только смеется. Я посулила ей то, что ношу на себе в обмен на то, чтобы она оставила меня в покое. Так и сказала, что если это твое, то я тебе его верну. Она смеялась и говорила, что не это ее. Сказала, что заберет совсем другое, и я ей в этом помогу. То, что я ношу – не ее… ».

И совсем последняя фраза: «… Мне не жить. Я чувствую свой конец. Кажется, я поняла, чего она от меня хочет. Но не быть этому. Пусть заберет меня, но не так, как хочет… Милый мой Ванечка, прости меня! Только я одна виновата в том, что так случится. Я – и моя любовь к тебе… Я тебя очень люблю».

Инга закрыла дневник и, задумавшись, долго сидела тихо, остановив невидящий взгляд на противоположной стене. Кое-что стало понятным, но далеко не все. Она дождется, чтобы проснулась Лёка, вновь сядет за компьютер и попробует отыскать в интернете ответы на свои вопросы. А завтра вечером попросит о встрече Ларису. И, возможно, Вадима. С ним тоже бы надо поговорить.

Со скоростью, с ветром в лицо, с рассекаемым ночь светом от фары, с кипящим в крови адреналином вновь вернулось настроение, переходящее в драйв. Саша стрелой несся по ночному шоссе, освещенному фонарями и светом от встречных машин. Сейчас, когда адреналин от быстрой езды играл в крови, он уже не чувствовал себя таким несчастным и одиноким, как еще пару часов назад. Ларка – да, она, конечно… Чудесная девчонка, ее вины нет в том, что она полюбила не его. «Такова се ля ви», – как говорил герой какого-то мультфильма. Саша усмехнулся и притормозил на светофоре. «Хонда», временно приостановленная, азартно порыкивала, готовая в следующую секунду по указу хозяина вновь рвануть с места разгоряченным конем. Скорость, полет, азарт, адреналин – ингредиенты «энергетического коктейля» для повышения настроения. Жаль только, что сейчас из осторожности приходится придерживаться гораздо меньшей скорости, чем обычно. Все же сложно удерживать руль плотно забинтованной рукой. Наверное, потревоженная рана вновь открылась и закровоточила. Не во время…

Светофор мигнул зеленым глазом, и «Хонда», обрадовано взревев, сорвалась с места. Пересекая пешеходный переход, Саша краем глаза заметил на освещенном уличными фонарями тротуаре женщину, своим внешним видом выбивающуюся из толпы других людей, застывших в ожидании зеленого сигнала светофора. Одетая не по погоде в легкое, развевающееся на ноябрьском ветру платье, она словно и не чувствовала холода, спокойно стояла себе на кромке тротуара и улыбалась, будто пребывала в хорошем настроении. И что удивительно, другие пешеходы совершенно не реагировали на нее, так странно одетую – не перешептывались за ее спиной, не усмехались и не показывали пальцем. Будто эта женщина была обычной составляющей их толпы. Или словно они вообще ее не видели. Саша, подивившись, пронесся мимо этой выбивающейся из толпы женщины. Он отвлекся от дороги всего на секунду, но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы «Хонда», взбунтовав, вышла из повиновения и вильнула всторону, подрезая идущую чуть сзади иномарку. Саша не смог удержать и вовремя выровнять руль из-за больной руки, и «Хонда» по диагонали стремительно пересекла шоссе и оборвала свой полет, наткнувшись на бетонный дорожный разделитель.

ХХ

С утра Инге позвонила Лариса и, захлебываясь в рыданиях, сообщила, что вчера вечером погиб ее друг и коллега – дизайнер, который делал Инге сайт.

– Да что ты?.. Господи… – Инга вскрикнула и присела на край стола. Лёка, в это время причесывающаяся перед зеркалом, замерла с расческой в руках и испуганно повернулась к подруге.

Из Ларисиного короткого рассказа, то и дело прерывающегося рыданиями, стало ясно, что Саша вчера разбился на мотоцикле по дороге домой, что сейчас в офисе все стоят на ушах из-за его гибели, девчонки хором ревут, а шеф заперся у себя в кабинете и по телефону отдает какие-то распоряжения касательно помощи его родственникам.

– Инга… Он друг мой! Он мой хороший дру-уг…

Лариса истерично всхлипывала и бормотала что-то еще не разборчивое.

– Лара, ты можешь отпроситься домой? – Инга, нервно расхаживая по комнате под прицелом испуганного Лёкиного взгляда, поинтересовалась и прикинула в уме, через какое время сможет приехать к Ларисе.

– Мо… могу! У нас все равно ни… никто работать не смо… сможет.

– Возьми такси и езжай домой. Я к тебе через час приеду, устроит?

Лариса пробормотала что-то утвердительное и сообщила свой адрес.

Инга застала Ларису в слезах и истерике. Едва она переступила порог квартиры, как Лара тут же бросилась ей на шею.

– Ну, ну, Лара… Лара, успокойся немного… – Инга обняла девушку и погладила ее по завязанным в небрежный узел волосам. Лариса, не в силах вымолвить ни слова, покачала головой и всхлипнула.

Так они и стояли в коридоре, обнявшись, долгое время. Лариса сквозь слезы пыталась рассказать Инге все-все про Сашу, вспоминая моменты недавнего прошлого. И через слово твердила, что больше не может терять близких людей. Третья смерть за столь короткий период – это уже слишком, такое сложно вынести… И что пусть уж она сама погибнет, чем потеряет еще хоть одного близкого человека…

Постепенно, выговариваясь, Лариса успокаивалась. Рыдания стихли, и она теперь икала и размазывала ладонями слезы по лицу.

– Пойдем в комнату. Я тебе сейчас чай сделаю и дам что-нибудь успокоительное. У тебя есть хотя бы валерьянка?

Лариса пожала плечами и попросила посмотреть в холодильнике на полочках дверцы. Инга сняла с себя дубленку и разулась. Пока Лариса будет умываться, она заварит чай и найдет что-нибудь успокоительное.

Уехала она от Ларисы лишь тогда, когда приехал Вадим, и когда Лара смогла более-менее успокоиться.

Сашу похоронили в четверг. И вечером этого же дня Инга, озабоченно расхаживая по кухне квартиры Вадима с зажатой в пальцах сигаретой, уверенным тоном объявила брату и Ларисе, что на выходные собирается поехать в деревню, в которой проживала когда-то Ларисина бабушка. На недоуменные взгляды девушки и брата ответила, что есть вопросы, на которые срочно требуется найти ответы, и что слишком много трагических случаев произошло за столь короткий период времени.