— Может быть, я и есть сорванец. Я много лазала по деревьям в свое время, — напомнила она.
— В прошлом, Билли? Или в настоящем? — лукаво спросил он, и девушка покраснела. — Кстати, ваш кот не причинил моему саду никакого вреда, — неожиданно признался Трэвис.
— Вы хотите сказать… — Билли задохнулась от негодования, — что знали об этом с самого начала и позволили себе обвинять Смаджа? И прислать мне счет?
— Едва ли это преступление, — мягко уточнил он. — И, если бы вы тогда не забрались на дерево и не свалились оттуда, как подстреленная ворона, то вы не подсказали бы мне правильное решение задачи.
— Я подсказала? — изумилась Билли.
— Да. Дело в том, что деревенские дети многие годы бегали по молодой роще и оттуда забегали на дальний конец сада. Я был счастлив этого не замечать, пока они не подобрались к самому дому и не вытоптали цветник. Тогда я и решил огородить сад глухим забором, оставив дальний его конец детям на пользование. Мне не нужны фрукты, и теперь дети не причиняют мне никакого вреда.
— Не пора ли нам ехать? — без перехода потребовала Билли. Несмотря на внешнюю суровость, она была несколько растеряна. — В конце концов, чем скорее мы приедем туда, тем скорее уедем.
Выразительные черные брови изогнулись в вопросе.
— Вы спешите?
— Нет, Трэвис, вы. Спасать этот контракт. А я всего лишь с ужасом думаю, когда же мы вернемся в Фелбраф.
— И что же вас прежде всего точит? Необходимость пораньше вернуться домой, — насмешливо подтвердил он. — Интересно, почему? Может быть, у вас свидание? — лукаво поинтересовался он. — Это кто-то особенный? Кто-то, кого я знаю? — Он откинулся на спинку стула, заложив руки за голову. Черные глаза смотрели проницательно. — Суровый викинг на блестящем «БМВ».
— Занимайтесь своими делами, — нашлась она с ответом, изумленная тем, что Трэвис не только заметил машину, но и достаточно рассмотрел Тони, чтобы дать его точное описание.
— Но это мое дело. Так как я оплачиваю ваше время, то ожидаю по меньшей мере стопроцентного доверия.
— Я и без того сама доверчивость, — заверила Билли. — Вы сказали, что поездка займет у нас время до полуночи, помните? Но в таком случае, — зашипела она, сверкая глазами, — это уже будет завтрашняя полночь.
— Мне это подходит. — Трэвис провокационно медленно цедил слова, игнорируя хмурый вид девушки.
Билли чувствовала, что ее щеки пылают. Невыносимый мужчина! Она схватила сумочку и бросилась к дамской комнате. Нет уж, она не даст этому человеку шанс обвинить ее в разбазаривании времени. Ни за что! Она провела расческой по волосам, потом слегка помадой по губам и вышла, демонстрируя полную готовность заняться делами.
Трэвис ждал, подпирая стену. Как только Билли появилась, он выразительно посмотрел на часы. Билли проигнорировала этот жест, развернулась и направилась к автомобильной стоянке. Когда она взялась за заднюю дверцу машины, ее неожиданно ослепил солнечный луч, и она замерла, заслонив глаза рукой. В этот момент Трэвис догнал ее.
— Сюда, пожалуйста, моя леди. — Он взял ее за руку и потянул вперед.
— Я не ребенок, — запротестовала девушка, пытаясь высвободиться.
— Нет? — Трэвис остановился. Билли заметила, что только их машина осталась на стоянке. Он покачал головой. — Нет, Билли. Я никогда, даже на мгновение, не принимал вас за ребенка, — хрипло вполголоса произнес он и обнял ее за плечи.
Жар распространился по телу мгновенно. Запульсировала каждая точка, с которой соприкасалось его тело. Билли отчаянно хотелось отстраниться, убежать, но это означало бы дополнительную потерю времени. К тому же бархатные черные глаза просто приковали к себе ее взгляд.
— О, Билли, — нежно прошептал он и, наклонив голову, прикоснулся губами к ее губам. Мимолетное прикосновение, но вполне достаточное, чтобы кровь ее буквально закипела, а ноги стали как ватные.
Билли приникла к нему, чувствуя, как его руки обнимают ее, слыша его приглушенный настойчивый шепот. Не в силах сопротивляться, она раздвинула губы, и он сразу обхватил их своими губами. Его губы были то мягкими, то настойчивыми, то голодными, то требовательными. Его язык проник в теплые влажные глубины ее рта, возбуждая мягкую чувствительную поверхность внутренней стороны губ. Билли громко застонала. Кончик его языка частыми движениями соприкасался с ее языком, переплетался с ним, доставляя ей острое наслаждение.
В то время, как его рот изучал ее рот, руки его скользили по линиям ее тела, по изгибам талии и ниже, по выступам ягодиц. Он притянул ее к себе еще ближе. Билли задохнулась, почувствовав твердость его мужского естества. Нервная дрожь сотрясла ее. Она хотела его. Это невозможно, она знала, но ох как она хотела его. И тут она поняла, что Трэвис хочет ее так же сильно.
А поцелуй длился. Трэвис начал нежно покусывать ее губы. Чисто инстинктивно Билли обхватила руками его шею, приподняв грудь, чтобы прижаться к его груди. Соски ее затвердели. Почувствовав это, Трэвис зарычал и еще сильнее прижал ее к себе.
— Билли, ох, Билли, — шептал он. Его руки ненасытно ласкали ее.
Билли бедрами прижималась к нему, горя желанием поддержать огонь. Трэвис громко застонал, и она ответила восторженным гортанным смехом.
— Полегче, дорогая, — взмолился он.
Билли, мысленно улыбаясь, ослабила давление своих бедер. Ее пальцы, пощипывая кожу на шее Трэвиса, поднялись вверх, к затылку, и проникли в гущу волос. Его руки тоже поползли вверх, скользя по изгибу талии, пока его большие пальцы не коснулись нежной ложбинки между ее грудями. Она жаждала прикосновения к торчащим, набухшим соскам, но Трэвис уклонился от этого и даже слегка отодвинулся от нее, продолжая ласкать и не отпуская ее губ. Наконец он разжал свои губы, успокаивая взаимную страсть. Билли пришлось смирить разочарование. Какое-то время они еще стояли обнявшись, сердце к сердцу, щека к щеке, пока не пришли в себя.
Билли, очень смущенная, подняла глаза.
— Не такая уж ты худая, — констатировал Трэвис и улыбнулся, глядя ей в лицо, при этом сердце девушки перевернулось. — И безусловно, не ребенок, моя маленькая тигрица. — И задумчиво добавил: — Ожидание — часть удовольствия.
— Удовольствия? — Билли замерла. И все? Так вот как он смотрит на это: поцелуй, объятия — все это лишь миг удовольствия? Разочарование сменилось злостью. — Вам не следовало этого делать, — вспыхнула она, отстраняясь. Слезы подступили к глазам, но она справилась с ними. — Вы не имели права.
— Права? — Черные брови выразительно приподнялись. — Не будьте смешной, — презрительно усмехнулся он. — Какие права нужны мужчине для того, чтобы поцеловать хорошенькую женщину, которая не возражает против этого?
Хорошенькую? Как она может равняться с элегантной Клео? Воспоминание о невесте Трэвиса сдавило ей сердце.
— Вы помолвлены! — выкрикнула она. — Может, вы забыли об этом? А я…
— …Имею сурового викинга, о котором думаю, — закончил он за нее. — Но он бы не позавидовал моему поцелую, не так ли, Билли? Ибо что глаз не видит, о том сердце не горюет.
— Философия жизни преуспевающего Трэвиса Кента, — усмехнулась она.
— Отнюдь нет. Но такие вещи случаются, Билли. Так что, если вы чувствуете необходимость высказаться, успокоить вашу потревоженную совесть, то давайте.
— Я не сделала ничего такого, чего следует стыдиться.
— Нет? Ну, каждый из нас совершает поступки, за которые потом стыдится. Но я, по крайней мере, не боюсь признаться, что радовался сейчас поистине каждому мгновению, совсем как и вы.
— Ну и что из того? — ответила она. Его легковесные слова задевали. — Я не из камня, чтобы не ответить такому опытному мужчине, как вы. У вас ведь большая практика, Трэвис?
— Не больше, чем у любого здорового мужчины, — пробурчал он. — И вы нормальная здоровая женщина, судя по вашим реакциям. Поистине настоящая женщина.
— Но не ваша женщина, — напомнила она.
