PLANET EARTH
Ангел села на кровать — огромную, розовую; не кровать, а торт на день рождения Трёх Толстяков; всю в бантах, рюшах, подушках, книгах, золотистых обёртках из-под конфет; вздохнула, будто собралась лезть в горячую-горячую ванну — после того как попала под ливень, надо, а то ещё придётся пол-лета болеть, — и развернула журнал — толстый, глянцевый, яркий, как целый ворох бабочек в лицо; тираж миллион пятьдесят тысяч; может быть, сейчас миллион или пятьдесят тысяч девушек раскрывают его на той же самой странице — на интервью с Кристофером Руни, на его ослепительно-прекрасном, как падение звезды, как солнечный блик, лице. Рано утром журнал купила её старшая сестра, Дениза, по пути на работу — она работала в замке Скери первым садовником; покупала газеты, журналы в страшном количестве — обо всём — о кино, дизайне, девчачьи, про моду, кулинарные; когда журналы пересыпались за порог её комнаты, она раздражалась, ехала в IKEA, приобретала там коробки, собирала, относила всё на чердак, кряхтя и ругаясь, но всё равно покупала; а этот сразу побежала отдать Ангел, открыв на странице с Кристофером; Ангел работала в этот день — она три дня в неделю работала официанткой, в кафе «Звёздная пыль»: красные диванчики, фотографии старых актёров — Дмитрия Дорлиака, Венсана Винсента, Джин Харлоу, Энн Дворак; «я даже на работу опоздаю, — сказала сестра, — посижу у тебя, съем второй завтрак, ну скажи, что там, что? там есть про тебя?» «Дениза, ну, пожалуйста… у меня посетители… я вечером посмотрю»; Дениза закатила глаза, сделала заказ: глясе и блинчики с абрикосовым джемом и корицей — и сказала: «заметь, не про кино журнал, не мужской, а Cosmo! это настоящая слава…»; на обложке улыбалась какая-то очередная модель, в летнем, жёлтом, с коричневыми и синими цветами платье; «красивое, — подумала Ангел, — надо будет поискать себе такое»; все заголовки разноцветные — и этот — ярко-красный, алый, пунцовый, цвет «МаксФактор»: «Кристофер Руни, голубоглазый гений»; Ангел носила журнал с собой весь день, в кармане фартука; Дениза купила мини-Cosmo, а карманы в фартуке были большие: помимо журнала, туда влезали салфетки — вытирать со столов, сдача, чаевые, блеск для губ, книжка — «Из праха восставшие» Рэя Брэдбери; и куча круглых шоколадных конфет в золотой фольге; весь день смесь любопытства, чуда и ревности не покидала её. Она не стала читать после смены, когда кафе закрылось и весь персонал сел пить чай с вишнёвым пирогом; она даже чуть не забыла журнал в кармане фартука: уже переоделась в чудесное голубое платье со сползающими с плеч рукавами-фонариками, с летящей юбкой по колено — она купила его зимой и мечтала: скорее бы наступило лето, чтобы носить, — и белые атласные балетки; закрыла свой шкафчик и вспомнила: журнал! Кинула в сумку и сразу пошла домой; пешком ходить было одно удовольствие: весна пришла как костёр — яркая, жаркая; пахло черёмухой, сиренью — так густо, будто главную улицу облили из канистры духами вместо бензина; подожгли весной; мама и бабушка уже спали; только из комнаты Денизы шёл свет — розовый, будто в комнате творилось волшебство: у них с дочкой Катрин был чудесный розовый ночник-шар, огромный, как старинный глобус; Ангел поставила набираться ванну, налила туда сиреневой пены и не выдержала — села на кровать, открыла журнал. Фотография была потрясающей: лицо Кристофера снято очень близко, чётко, со всеми порами; и весь он бело-розовый, девчонка такая, крошечные родинки над узкой верхней губой, а пухлая нижняя губа чуть тронута блеском для губ, отчего казалась влажной, сверкающей и ещё более пухлой и изогнутой, — не рот, а бутон, как в средневековых поэмах; черная чёлка на один глаз, такой персонаж аниме; и огромные голубые глаза. Ангел показалось, что она в них отражается, как в зеркале, проваливается в зазеркалье, как Алиса Кэрролла. Само интервью было небольшое — Кристофер терпеть не мог интервью; отвечал коротко; конечно же, его спрашивали о девушке: есть, нет; он ответил, что есть, но это безнадёжно. Ангел расстроилась, так капитально, словно всё ещё с утра не складывалось, а теперь вот вечером, перед выходом в оперу или на вечеринку, вдобавок и колготки порвала, и на платье опрокинула йогурт.
Кристофер был влюблён в неё с детства, с первого класса. Они сидели за одной партой; он приносил ей цветы: зимой — тюльпаны, весной — черёмуху и сирень; перевязывал цветы разноцветными ленточками; дарил её любимые конфеты — шоколадные, круглые, в золотистых обёртках; они продавались в кондитерском магазине на развес; все девчонки в школе сразу возненавидели её за эту любовь — и никто с Ангел не дружил, не здоровался, все только шушукались при виде неё — все десять лет; это было ужасно, и Ангел терпеть не могла за эту пытку Кристофера. Она его боялась — ведь дедушка Кристофера был известным композитором, писал дивные — звенящие, нежные, переливающиеся, сверкающие, словно платья принцессы из «Ослиной шкуры», таинственные, как падение снежинок в стеклянном шаре с домиком, саундтреки к странным, награждаемым на всяких узкоспециальных изысканных кинофестивалях мультфильмам: по рисункам Тулуз-Лотрека, про космос по Стругацким, по «Поминкам по Финнегану» Джойса; Ангел видела последний — совсем сумасшедший мульт, мрачный, готический какой-то, больше немецкий, чем ирландский; потом дедушку Кристофера пригласили в местную музыкальную школу директором, и он быстро превратил её в самое престижное начальное музыкальное заведение в стране; родители записывали детей в очередь с младенчества, чтобы те учились в этой музыкальной школе; а ещё он писал рождественские и пасхальные оратории для их кафедрального собора; слушать их приезжали люди со всей Европы; на Пасху и Рождество с пяти утра стояли, чтобы занять место; главную женскую партию исполняла всемирно известная сопрано, причем совершенно бесплатно; Ангел трепетала перед этим человеком Андреасом Руни — высоким, тонким, седым, элегантным, невероятно красивым, как заледеневшее море; а отец Кристофера, Леонард Руни, был поэтом, в десять лет у него уже вышла первая книжка — «Отражение комнаты в ёлочных игрушках»; а когда Кристофер учился в пятом классе, его отец стал лауреатом Нобелевской премии по литературе, самым молодым в истории премии; он владел большим книжным магазином в городе и был директором городской библиотеки — библиотеке насчитывалось несколько сотен лет; устроенная в здании бывшей церкви, средневековая, вся в витражах, с каменным резным полом, винтовыми лестницами, она казалась святилищем из «Имени розы»; и в ней на самом деле хранились очень редкие книги по искусству, до которых допускались только люди в перчатках и со стопкой разрешений; Леонарда Руни Ангел видела всего несколько раз: рыжеволосый, кареглазый, вечно небритый, действительно очень молодой, в коричневом вельветовом пиджаке с заплатками на локтях, в потёртых джинсах, он не выглядел всемирной знаменитостью и сыном всемирной знаменитости; он был, скорее, похож на Индиану Джонса — искателя приключений с докторской степенью по археологии; он был безумно привлекателен. Но не женат. Кристофер появился в результате студенческого приключения: Леонард переспал с одной девушкой, но она собиралась замуж за другого, а делать аборт ей было нельзя по состоянию здоровья, и тогда Леонард поклялся, что заберёт ребёнка и никогда не напомнит о себе, и заставил её подписать документы об отказе. Все ждали, что он женится на местной девушке, но он так и не женился — похоже, ему хватало книг. То же и с Андреасом: бабушки у Кристофера не имелось — Андреас был женат в молодости, но они развелись, и Андреас как-то забрал Леонарда от мамы и сам растил его. Ангел казалось, что Руни владеют всем городом, что они главное национальное достояние страны. Мужчины Руни жили за городом, в удивительном доме — большом, деревянном, недалеко от города, среди сосен; внутри тоже всё было деревянным, золотистым, медовым, коричневым, бежевым; диваны и кресла в разноцветные полоски и заплатки, лоскутные ковры и пледы, большая кухня, библиотека, комната с роялем, комната для гостей, спальня Андреаса, спальня Леонарда, лестница наверх — в мальчишескую комнату, полную игрушек; и самое главное — огромный круглый камин в центре дома, очаг; на втором этаже, вместо пола, в маленькой гостиной было стекло, и казалось, что там тоже камин, можно раскачиваться в кресле- качалке и смотреть на огонь сверху; и свет можно не включать — комната наполнялась тёплыми бликами, шедшими снизу; в этом было что-то от мифов — огонь земли. В одном из журналов по дизайну, которые покупала Дениза, как-то написали об этом доме — оказывается, его проектировал сам Андреас для Леонарда, а потом в нём вырос и Кристофер. Сейчас — знаменитый режиссёр.
Первый фильм он снял в семнадцать — он назывался «Absolution», чёрно-белый, с цветными вставками типа огня или крови, или красных губ после поцелуя, или красного платья девушки а-ля «Плезантвиль»; мюзикл все песни в фильме звучали полностью, их написала и исполняла какая-то сумасшедшая английская группа — симфорок, очень мрачный, тяжёлый, драйвовый и изысканный; разбиваемое пианино, рёв гитар, барабанный бой; и голос — молодой, злой, кристальный, добирающийся до немыслимых высот; и сюжет — бешеный микс из Сент-Экзюпери, его «Военного лётчика» и «Маленького принца»: молодой парень оканчивает лётное училище, и тут объявляют войну, совершенно безнадёжную, потому что страна проиграет; но их самолёты всё равно летают, сражаются, их убивают, а в это время
