Выпрямив сиденье, он заподозрил, что проспал чуть ли не до утра, но, посмотрев на часы на приборной доске, понял, что не проспал и пяти часов. Ещё только приближалась полночь, и тем не менее он чувствовал себя абсолютно отдохнувшим, словно многие часы пролетели с тех пор, как он припарковал машину у станции.
Когда товарняк прогремел, визжа колёсами дальше по рельсам, земля задрожала. Поезд ушёл. Медленно выдыхая, он посмотрел на звёзды, на пригородные здания и проволочную ограду, бегущую параллельно рельсам. Глубоко вдохнул, сохраняя тишину, уловил мускусный запах своего воротника — лёгкий запах, напоминающий запах кожи после секса, покрытой потом, — запах дал ему приятное расслабление, лёгкую усталость, похожую на ту, которая заставила его заснуть.
— Ты знаешь, — сказал Поло, — ты не один. Поло сжал его колено под столом.
— Я знаю правду. Я знаю…
Смысл слов Поло не сразу всплыл в его сознании, хотя они продолжали отзываться в мозгу — настаивая, чтобы он выбрался из «мазды» и закрыл двери, пока отходил от машины и мочился на землю.
Затем, застегнув «молнию» на брюках, он вдруг осознал: кое-кто знает, что он невиновен, кое-кто может доказать, что он не имеет отношения к смерти Банистера.
Если Росас поговорит с Поло, если Поло поговорит с Росасом — если Росас осознает свою ошибку, — тогда, как он думал, неразбериха с Джулией может разрешиться должным образом.
Однако как и личность убийцы Банистера, личность Поло была ещё одной тайной. Более того, он понимал, что, если он приведёт Поло к Росасу, тому придётся также признаться в истинных причинах, по которым он посещал парк Миссии (причины, которые уже были учтены детективом и которые, без сомнения, были плацдармом для остальных подозрений). И тем не менее реальность существования Поло была важна и каким-то образом помогала ему, в особенности если учитывать, что всё остальное обернулось против него.
Так что, рассуждал он, Росас должен знать правду. В конечном итоге детектив должен услышать описание Поло, выслушать и осознать, что в туалете парка Миссии был кто-то ещё.
Острая боль в животе неожиданно свела кишки. Тяжело дыша, он гладил живот, пока боль не улеглась.
Как долго он не ел? Как долго у него крошки во рту не было?
Вчера? Или за два дня до этого?
Он не был уверен.
Он сунул руку в карман в поисках мелочи. Затем прошёл через здание Амтрэка, считая монеты в темноте — шесть четвертаков, две монеты по десять пенсов, пятак, несколько пенни — вполне достаточно для того, чтобы перекусить и сделать телефонный звонок.
Оказавшись внутри пустой станции — где бродяга спал на дальней скамейке и пожилой кассир уткнулся в журнал, — он повернулся к автомату, стал сразу за мексиканкой и её маленькой дочерью. Женщина никак не могла решить, чего она хочет (кока-колу, «твикс» или?..); совершенно сбитая с толку, она внимательно изучала каждый выставленный на витрине предмет, указательный палец был прижат к пластиковому окошку, — он смог оглядеться, осмотреть станцию, купавшуюся в флуоресцентном свете, сильно пахнуло сигаретным дымом, запахами тел.
— Пожалуйста, — сказала женщина, отодвигаясь. — Слишком большой выбор.
Он кивнул, ничего не ответив.
Без колебаний выбрал сырные крекеры и «Милки вей», жадно проглотил и то и другое по пути в туалет, его желудок немедленно насытился. Вскоре после этого он стоял над раковиной, изучая своё отражение в зеркале — взъерошенные волосы, чёрная щетина, пробивающаяся на подбородке, похожие на синяки круги под глазами, которые в его сознании вызвали воспоминание о еноте.
Рядом тяжеловесный мексиканский джентльмен (муж той женщины, решил он, и отец девочки) чистил зубы, останавливаясь то и дело, чтобы смочить водой щётку.
Не глядя ему в глаза, он намочил руки и плеснул водой в лицо и на шею.
Провёл мокрыми пальцами по волосам.
Прополоскал рот и сплюнул, остатки шоколадки и крекеров утекли в сливное отверстие.
— Вот, — сказал джентльмен.
Глянув в сторону, он увидел, что ему предлагают зубную пасту.
— Спасибо вам.
Взял тюбик, выдавил немного «Крэста» на палец.
— Спасибо, — сказал снова, отдавая зубную пасту. Затем почистил зубы.
Минутой позже, моя руки, джентльмен спросил:
— Вы едете в Лос-Анджелес?
— Да. — И, почувствовав необъяснимую нужду поддержать разговор, добавил: — У меня там живёт сестра.
Джентльмен вытер руки о рубашку, сказал:
— Мы с семьёй приехали из Эль-Пасо. — Он повернулся, направляясь к двери туалета. — Мои родители живут в Лос-Анджелесе, так что мы едем к ним в гости — если чёртов поезд когда-нибудь придёт.
— Когда он должен быть?
Джентльмен пожал плечами, открывая дверь.
— Скоро, я надеюсь. Опаздывает на час.
Теперь, оставшись в туалете один, он быстро вытер руки, провёл кистями по штанам, прежде чем проверить содержимое своего бумажника. Сорок шесть долларов — недостаточно, чтобы купить билет на поезд. Но у него есть кредитка, и, если Джулия вовремя оплатила счета, он может сбить Росаса со следа.
«Я покину город, — хотелось ему сказать детективу, — у меня есть на это все права. Я никого не убивал!»
Он купит билет до Лос-Анджелеса; но перед тем, как купить билет, подойдёт к станционному телефону-автомату, наберёт номер Росаса, попытается всё объяснить. Он не учёл, который час, позабыл, что детектива ещё нет на работе. Вместо этого поговорил с автоответчиком, срочно прошептал то, что должен был сказать.
Да, он часто приходил в парк Миссии ради секса.
Да, он был там ради секса в ту ночь, когда был убит Банистер.
Да, ему было стыдно признаться, но теперь это больше не имеет значения.
Он невиновен.
Кое-кто может это подтвердить — кто-то, чьего имени он не знает.
Он описал Поло, рассказал, как часто они встречались, вспомнил про ботинки — докеры и одеколон. Сказал, что Поло, вероятно, женат, что Поло слышал выстрел, что они с Поло были вместе, когда умер Банистер.
— Вы всё поняли неправильно, он вам всё объяснит — он знает, что я ничего не делал. Примите то, что я говорю, всерьёз, потому что ваш долг найти его — это всё, что я хотел сказать вам…
Прежде чем повесить трубку, он услышал, как прибыл поезд, о его прибытии возвестили скрип, шипение и лязг металла. Мексиканское семейство немедленно начало собирать пожитки (жена нянчила сумочку, словно это был ребёнок, отец поднимал зелёный чемодан с неоновым цветочным рисунком, дочка тащила пластиковую сумку с апельсинами), все трое заторопились к вращающимся дверям и шагнули на платформу.
К тому времени он был уже у кассы, протягивал кассиру карточку «Виза»:
— Мне нужен билет в одну сторону, до Лос-Анджелеса.
Закрыв журнал, кассир секунду смотрел на него. Джон забеспокоился, что его могут узнать. Кассир неожиданно зевнул, посмотрел на часы, затем сказал:
