разорвать которые по собственному желанию он был не в силах.
Положив весла на борта лодки, Антип осторожно прислонил ладонь к ноге и попытался уже осмысленно повторить то, что само собой произошло ночью на кладбище. Посмотрев на витую рукоятку ножа, высовывающуюся из-за голенища, он мысленно приказал ножу переместиться к нему в руку. Нож остался на месте. Антип попытался усилить мысленный приказ, но нож снова не подчинился.
Потратив минут десять на упражнения с ножом и не добившись никакого результата, Антип пришел к выводу, что либо нож сам решает, когда прийти на помощь своему хозяину, либо для того, чтобы привести его в действие, нужно мысленно произнести некое магическое слово, которое он совершенно неосознанно воспроизвел во время схватки с Карачуном, после чего напрочь забыл его.
Снова взявшись за весла, Антип принялся не спеша грести, помогая лодке плыть вниз по течению великой реки. При этом он держался ближе к правому берегу, стараясь высмотреть на нем что-нибудь, что могло бы указать на близость человеческого жилья. Но вдоль берега по-прежнему тянулись невысокие холмы, поросшие редким кустарником да деревцами с тонкими стволами и полупрозрачными кронами.
День был погожий и ясный. Солнце, поднявшееся над холмами, светило так ярко, что глазам было больно от прыгающих по волнам солнечных зайчиков. Такие теплые безоблачные дни в конце лета обычно возвещают о том, что близится ранняя осень с ее непогодой и ночными заморозками.
Несмотря на бессонную ночь, спать Антип не хотел, а вот пустой желудок давно уже давал знать о том, что пора бы и перекусить. Положив весла в лодку, Антип заглянул в свой мешок, чтобы выяснить, что в нем осталось съестного. Весь хлеб ночью съели мертвяки, но Антипу удалось отыскать на дне мешка пару вареных картофелин, большой пупырчатый огурец и шматок сала размером с ладонь, с розовыми прожилками мяса. Разложив всю эту снедь рядом с собой на скамье, Антип приступил к позднему завтраку.
Наевшись, он аккуратно завернул оставшийся кусок сала и половинку огурца в чистую тряпицу и убрал в мешок. Еды оставалось всего ничего, а сколько ему еще предстояло плыть до ближайшего жилья, трудно было даже загадывать. Подумав, Антип решил причалить к берегу и осмотреть окрестности. Кто знает, возможно, местное население не имело привычки селиться по берегам рек и Антип проплыл мимо уже не одно селение, скрытое от него прибрежными холмами.
Антип уже взялся за весла, когда вдруг до него донеслось негромкое протяжное блеяние. Бросив весла, Антип вскочил на ноги и посмотрел на берег. На вершине недалекого холма, привязанная длинной веревкой к вбитому в землю колышку, паслась самая что ни на есть обыкновенная белая коза. Глядя на Антипа, коза вытянула шею и еще раз призывно проблеяла.
Антип сел на скамью, снова схватился за весла и, развернув лодку поперек течения, принялся изо всех сил выгребать к холму, на котором паслась коза. Тут уж никаких сомнений быть не могло: раз коза на привязи – значит, и люди близко.
Сильное течение все же снесло лодку ниже холма, к которому правил Антип. Едва только лодка ткнулась носом в песок, Антип выпрыгнул на берег. Быстро оглядевшись по сторонам и никого не заметив, он ухватился за нос лодки и выволок ее на берег, чтобы не унесло течением. После этого, подхватив свой заплечный мешок, Антип начал торопливо подниматься по склону. Ему не терпелось наконец-то увидеть людей.
Коза, пасшаяся на холме, ткнулась носом Антипу в бедро, едва он подошел к ней. Антип потрепал козу по голове и направил свой взгляд на местность, расстилающуюся по другую сторону холмов. Вопреки ожиданиям, он увидел не село и даже не маленькую деревеньку, а всего один неказистый домишко, стоявший на полпути между берегом реки и лесом, которому не было видно ни конца, ни края. К дому прилегал небольшой огородец, а чуть в стороне от него стоял крохотный сарай, в котором, должно быть, проводила темное время суток встретившая Антипа коза.
Антип с досадой цокнул языком – совсем не такое убогое жилье рассчитывал он увидеть, причаливая к берегу. Да и кто мог жить в этом домишке, вдали от людей? Как бы не встретить снова какую-нибудь нечисть…
Однако делать было нечего. Кроме того, у Антипа возникли сомнения, был ли откровенен Луконя, когда сказал, что они оказались на границе Великих Степей и Подлунной Империи, или же снова шутки шутил? У обитателей дома за холмами можно было по крайней мере узнать о месте своего нахождения и выяснить, далеко ли до ближайшего селения. Решение было принято, и Антип, похлопав козу по мягкому округлому боку, побежал вниз.
Огород окружала невысокая изгородь из тонких колышков, через которую Антип просто перепрыгнул, не найдя калитки. Рубленый дом был повернут крыльцом к лесу. Обходя его слева, Антип заглянул в окно. К его удивлению, стекло в окне было тонким и абсолютно прозрачным. Такие стекла в Устое можно было увидеть только в очень богатых домах. Основная же масса населения в знакомых Антипу местах пользовалась куда более дешевыми, изготовляемыми местными стекольщиками толстыми мутными стеклами, через которые можно было разглядеть разве что только темные силуэты людей и предметов по другую сторону.
В окне, занавески на котором оказались раздвинуты, Антип увидел небольшую чисто прибранную комнатку: деревянный стол, две скамьи – у стены и вдоль каменной печи с лежанкой – и сундук в углу. На столе стоял кованый подсвечник, на котором двумя лесенками, сбегающими в противоположные стороны, располагались семь оплавленных свечей. В комнате никого не было, если не считать большого, толстого угольно-черного кота, сидевшего на скамье у печи и смотревшего прямо на незваного гостя круглыми зелеными глазами, от немигающего взгляда которых Антипу сделалось не по себе.
Миновав окно, Антип обогнул угол дома и вышел к невысокому крыльцу с пятью покосившимися ступеньками, на котором, в ожидании гостя, уже стоял хозяин. Одно про него можно было сказать точно: это был старик. А вот сколько лет ему было – поди угадай. Кожа на лице и руках старика была дряблая и морщинистая, как у деда Филимона из Устыни, которому, как слышал Антип, через год должно было стукнуть ровно сто лет, взгляд же был пронзительным и ясным, как ни у одного другого старика. Если бы Антип и хозяин дома взялись помериться, кто дальше разглядит птицу, парящую в небе, то неизвестно еще, кто из них двоих вышел бы победителем. У старика была широкая окладистая борода, белая, как только что выпавший снег, и лысая, как колено, голова. Лысину прикрывала небольшая круглая шапочка с плоским верхом, расшитая разноцветными узорами. Антип никогда прежде не видел такого чудного головного убора. Одет старик был тоже довольно странно. На нем были синие шаровары, такой же синий стеганый халат с полами, закрывающими колени, и низкие сапожки с острыми носами.
Увидав Антипа, старик обратился к нему на каком-то непонятном языке, звучавшем плавно и напевно. Слова в нем были длинные с большим числом гласных и мягкими согласными. Произнеся пару фраз, старик вопросительно посмотрел на гостя.
Антип улыбнулся и беспомощно развел руками.
Старик понимающе кивнул и произнес фразу на другом языке, изобилующем резкими гортанными
