наполняло стакан, походило на кофе только цветом и температурой, но никак не ароматом.
– С чего предлагаете начать расследование, коллега? – отставив стакан в сторону, воззрился на напарника Малявин.
– Но ты-то понимаешь, что эти картины никак не могут являться контрабандой из прошлого? – с надеждой посмотрел на него Фрост.
– Это я понимаю, – кивнул Малявин. – Чего я никак не могу понять, так это того, откуда в XXII веке могли появиться семь! – Акцентируя внимание на этой цифре, Малявин поднял указательный палец. – Семь ранее неизвестных картин Ван Гога! Если у тебя имеются на этот счет какие-то соображения…
– Неожиданная находка где-нибудь в запасниках исключается? – на всякий случай спросил Фрост.
– Абсолютно, – покачал головой Малявин. – Случайно могла бы затеряться одна картина, но никак не семь.
– А как тебе гипотеза насчет династии безумных коллекционеров, прятавших все это время картины Ван Гога в своем фамильном склепе? – предложил новую версию Фрост.
– Это звучит уже лучше, – сохраняя серьезный вид, кивнул Малявин. – Но нам придется представить шефу главу этой спятившей семейки.
– Если серьезно, у меня нет абсолютно никаких идей, – безнадежно покачал головой Фрост.
– Аналогично, – тяжко вздохнул Малявин. – И все же нам нужна для начала хоть какая-то версия, за разработку которой можно взяться.
– Что мы имеем, – Фрост приготовил раскрытую ладонь, с тем, чтобы начать загибать на ней пальцы. – Семь интересующих нас картин Ван Гога не могли быть переправлены контрабандным путем из прошлого. Версию о неожиданной находке в наше время мы тоже исключаем. Следовательно… – Фрост сделал многозначительную паузу. – Это не Ван Гог.
– Подделка? – спросил Малявин.
– Единственное возможное решение, – ответил Фрост.
– А как же заключения экспертов?
– Эксперты, работающие на торговцев произведениями искусств, получают свою долю от выручки, а потому заинтересованы в том, чтобы картины были оценены как можно дороже. Ну а что касается музейных экспертов, то им, возможно, и удалось докопаться до истины, вот только не хотят они признаваться в том, что ценное приобретение оказалось на самом деле всего лишь умело сработанной подделкой.
Малявин потер рукой подбородок.
– Звучит вполне правдоподобно, – сказал он. – Остается только получить доказательства.
– Две из пяти картин приобретены Цветаевским музеем, – улыбнулся Фрост. – С него и начнем.
Глава 5
Спустя два часа инспекторы сидели в кабинете директора Цветаевского музея, имея на руках санкцию ответственного эксперта Департамента контроля за временем, удостоверяющую необходимость дополнительной экспертизы недавно приобретенных музеем картин Ван Гога «Нарциссы» и «Мост над бурными водами».
Ознакомившись с предоставленной ему бумагой, директор тяжело вздохнул.
– Так и знал, что с этими двумя картинами возникнут проблемы, – признался он. – Но удержаться от их приобретения не смог. Это подлинные шедевры Ван Гога, ставшие украшением нашей коллекции.
– Какие именно проблемы вы имели в виду? – тут же поинтересовался Фрост.
– Не знаю, – растерянно пожал плечами директор. – Но вот вы пришли, а значит, и проблемы возникли… Я же здравомыслящий человек и понимаю, что просто так, ниоткуда в XXII веке картины Ван Гога возникнуть не могут.
– Ну, пока мы никаких претензий к вам не имеем, – заверил директора Малявин. – Мы просто хотели бы взглянуть на картины и взять на экспертизу образцы использованных в них материалов.
При последних словах инспектора директор болезненно поморщился, словно это у него собирались брать образцы живой плоти.
– Картины выставлены в зале, – сказал он. – Если не возражаете, мы взглянем на них прямо там.
– Конечно, – согласился Малявин. – Только на то время, пока мы будем работать с картинами, зал придется закрыть для посетителей.
Глава 6
Новинки занимали почетные места среди двух десятков других картин великого голландца, составляющих постоянную экспозицию музея. Небольшого размера, как почти все работы Ван Гога, они были заключены в простые светлые деревянные рамы.
Полотна, ставшие для инспекторов причиной головной боли, были поистине великолепны.
На первой, называвшейся «Нарциссы», был изображен букет цветов, поставленный в прозрачный стакан с водой. Фон картины был почти абсолютно черным, с незначительными темно-фиолетовыми вкраплениями и редкими золотистыми точками, похожими на пронзившие беспросветную ночную мглу звезды. Удивительный визуальный эффект возникал за счет того, что стакан не имел под собой опоры, но при этом не висел в окружающей его темноте, а твердо и уверенно стоял на чем-то, утопающем во мраке и остающемся невидимым для зрителя.
Вторая картина также полностью соответствовала своему названию. На ней был изображен крутой изгиб реки. Ударившись в ближний к зрителю берег, водный поток словно бы распадался на бесчисленное количество тончайших нитей, которые, причудливо извиваясь, сплетались в замысловатые орнаменты, похожие на таинственные знаки никому не известной письменности. Река исчезала за краем рамы и снова возникала на втором плане картины. Именно там, в правом верхнем углу, над водным потоком нависал
