весь этот народ в самое ближайшее время должен собраться в кильдиме у деда.
– Мы точно знаем, что Сяо Леопольдо является агентом ФКУ.
Вениамин был уверен, что это заявление никто не сможет оспорить. Ан нет.
– Сяо Леопольдо был агентом ФКУ, – сказала Литиция, сделав акцент на слове «был». – Десять лет назад. Не так давно его восстановили в должности в связи с нештатной ситуацией, сложившейся на Веритасе. Надеюсь, Вениамин, ты в состоянии представить себе, что может произойти с человеком за десять лет.
– Спиться может, – вставил не очень внимательно прислушивавшийся к непонятному для него разговору Жан-Мари Канищефф.
– И такое бывает, – согласилась с чистильщиком Литиция. – Но, если принять во внимание интерес Леопольдо к нетрадиционным религиям и то, что в свое время он был популярным на Веритасе комп- проповедником…
– И Первым Помощником Сяо стал, надо думать, не за красивые глаза, – вклинился в ее речь Савва.
– Добавьте к этому загадочную смерть Первого Помощника, занимавшего эту должность до Леопольдо, – продолжила Литиция.
– Так, – с умным видом кивнул Вениамин.
Он надеялся, что Вир-Щипки продолжат изложение своих соображений насчет религиозных воззрений Сяо Леопольдо, но супруги молчали, ожидая реакции на их доводы самого Обвалова.
– Вы хотите сказать, – медленно, дабы выстроить гладенькую, со всех сторон обтекаемую фразу, начал Вениамин, – что Сяо Леопольдо может иметь какие-то свои интересы, о которых мы не знаем?
– Не только мы, но и руководство ФКУ, – уточнила Литиция, предпочитавшая прямые и точные формулировки.
– Так, – снова повторил Вениамин. – Как я понимаю, это только ваше предположение?
– Естественно, – согласился Савва. – Для того, чтобы подтвердить или опровергнуть его, нам нужно узнать причину, по которой Сяо Леопольдо в свое время ушел в отставку.
Все трое, не сговариваясь, посмотрели на Фредриксона.
– Нет, – уверенно покачал головой Вениамин. – Фредриксон ничего не скажет.
– А если мы его очень попросим, – по-лисьи улыбнулась Литиция.
– Твое женское обаяние, наповал сразившее цирюльника, бессильно против ИскИна, – в тон ей ответил Вениамин.
– Я вовсе не то имела в виду, – обиделась Литиция.
– Литиция не то имела в виду, – встал на защиту супруги Савва.
– Что бы вы оба ни имели в виду, Фредриксон нам ничего не расскажет. Он не имеет права разглашать секретную информацию, полученную по официальным служебным каналам.
– Но сейчас особый случай!
– Боюсь, ваши доводы Фредриксона не убедят.
– Хорошо, – быстро нашел компромиссное решение Савва. – В таком случае, пусть он сам проанализирует имеющуюся у него информацию и выдаст нам окончательный результат.
Канищеффу надоело слушать разговор агентов, в котором чистильщик не находил ни капли здравого смысла, и он вновь вернулся к Никите Сергеевичу и Владимиру Ильичу. Эти двое, по крайней мере, были забавными – кричали, кипятились, руками размахивали.
– Не передергивайте, Никита Сергеевич! – в возбуждении едва не подскакивал на месте Ленин.
– Не подтасовывайте факты! – кричал в ответ ему цирюльник.
Вот только подраться они никак не могли. А Жан-Мари сейчас с удовольствием понаблюдал бы за хорошей дракой. Видел он как-то раз, как дрались два типа в белых рубашках, – ударить как следует ни один не мог, но зато злости в каждом на десятерых хватало. А что еще требуется в драке, как не здоровая злость и азарт?
– Только монархия способна стать той великой идеей, что поведет за собой человечество!
– У прогрессивной части человечества такая идея уже есть! Коммунизм – это, между прочим, звучит гордо!
– Не слышу в этом затертом слове никакой гордости!
– Прочистите уши, батенька!
– Алес! – звонко хлопнул в ладоши Канищефф.
Спорщики разом умолкли и в недоумении уставились на чистильщика.
– Тайм-аут, – спокойно сообщил им Жан-Мари. – Перерыв то бишь.
– Да вы, батенька, никак провокатор? – сурово нахмурился Ленин.
– Найн, – усмехнувшись, качнул головой Канищефф. – Я чистильщик.
– И что же, позвольте узнать, вы чистите? – лениво поинтересовался Никита Сергеевич.
По тому, как это было сказано, становилось ясно, что цирюльник снисходит до разговора с простолюдином лишь для того, чтобы недоброжелатели не смогли обвинить его в крайнем
