Савва обиженно шмыгнул носом и пошел переодеваться.
Много времени у него это не заняло. Он вновь появился, одетый если и не по последнему слову моды, то вполне прилично. На нем были прямые серые брюки и нежно-голубая рубашка со стоячим воротничком. Поскольку ростом цирюльник был почти на целую голову выше Вир-Щипка, рукава рубашки и брюки снизу пришлось подвернуть. А примерив обувь, которую готов был предоставить ему Никита Сергеевич, Савва остановил свой выбор на шлепанцах. В конце концов, он ведь не на торжественный прием собирался!
К тому времени, когда появилась Литиция, Савва успел познакомиться не только с Лениным, но и с Сидором, вслед за дедом выбравшимся из кильдима. А с Владимиром Ильичом у Вир-Щипка так и вовсе завязался интереснейший разговор на тему неизбежного краха современной экономической системы. Оба сходились во мнении, что в своем нынешнем виде система управления хозяйством, стихийно сложившаяся на бескрайних просторах Галактической Лиги, не сможет продержаться долго. Но если Вир-Щипок полагал, что нынешняя экономика недостаточно эффективна в силу своей бессистемности, что зачастую приводит к резким спадам производства в тех или иных секторах Галактики, от чего особенно страдают дальние колонии, то Ленин, ясное дело, видел корень зла в прибавочной стоимости, уплывающей из кармана тех, кто создавал ее своим трудом, в мошну бессовестных эксплуататоров. Вир-Щипок считал, что изменить неблагоприятную ситуацию можно только путем медленных, поэтапных реформ, включающих как элементы долгосрочного планирования, так и введение системы государственных заказов. Владимир Ильич, напротив, был уверен, что никакие реформы Галактику не спасут. Ленин был глубоко убежден в том, что только революция способна изменить мир к лучшему и подарить ему надежду на светлое будущее. Вот только с революционными предпосылками дела в настоящее время обстояли не лучшим образом.
Для Фредриксона и Вениамина разговор Ленина с Вир-Щипком интереса не представлял, а потому, поручив Сидору приглядывать за Саввой, агенты спустились в кильдим, скинули надоевшую форму джанитов, сняли идентификаторы и переоделись в свою повседневную одежду.
Явление Литиции заставило всех умолкнуть. Выглядела она не просто потрясающе, а сногсшибательно. Из предметов мужского гардероба Литиция смогла создать костюм в стиле унисекс, изысканности которого позавидовали бы многие признанные модельеры. На ней были широкие бесформенные брюки, светлая рубашка в крупную темно-коричневую клетку, ярко-голубой галстук с незатянутым узлом и малиновый пиджак с широкими лацканами, накладными карманами и подвернутыми до локтя рукавами. Дополняли костюм черные лакированные туфли с узкими заостренными носками. Розовые волосы Литиции были гладко зачесаны назад и уложены с помощью геля с блестками.
Также приодевшийся Никита Сергеевич был похож на денди. Скинув белый халат, цирюльник надел черный смокинг, ослепительно-белую манишку и галстук-бабочку. К лацкану смокинга была приколота изящная брошь с обрамленной лавровым венком монограммой «NI», – что, надо полагать, означало «Никита Первый».
– Литиция-Ана-Мария, – строгим, чуть вибрирующим от напряжения голосом обратился к жене Савва. – Куда ты собралась?
Литиция презрительно наморщила свой симпатичный – да уж чего скрывать, на самом деле симпатичный – носик.
– Ах, Савва, ты такой нудный, – не произнесла, а пропела она.
На лице Никиты Сергеевича возникла и тотчас же исчезла улыбка победителя – не в его правилах было добивать поверженного соперника. Он только приподнял руку и с гордым видом провел согнутым указательным пальцем по пышным усам.
– Так, прошу минуточку внимания! – Вениамин поднял руки над головой и хлопнул в ладоши. – Эти двое, – он указал на Литицию и Савву, – находятся под арестом. И без моего ведома ни вместе, ни порознь они никуда не пойдут.
Заявление, что и говорить, было сделано не ко времени и не к месту. Савва определенно нравился Ильичу, а цирюльник так и вовсе потерял голову от Литиции. Повисшее тягостное молчание умело и вовремя разрядил Никита Сергеевич.
– В таком случае, – улыбнулся владелец перукарни, – давайте пить чай.
И он указал на тайный проход за зеркальной стенкой.
Все с радостью приняли приглашение хозяина и дружной гурьбой двинулись по полутемному проходу в кильдим вождя галактического пролетариата.
Пока гости рассаживались, Сидор и Никита Сергеевич накрыли на стол. Угощение было нехитрым – растворимый чай, мармелад, тосты с джемом и бутерброды с сыром, – но этого оказалось довольно для того, чтобы обстановка стала по-домашнему уютной. Один только Вениамин то и дело настороженно поглядывал то на Савву, то на Литицию, пытаясь понять, что за игру ведет эта парочка. Литиция, забыв о том, какую истерику закатила в апартаментах для особо важных гостей, мило улыбалась цирюльнику, а Савва как ни в чем не бывало с неподдельным интересом обсуждал с Ильичом вопросы галактической политики. Ну никак не желала чета Вир-Щипков вписываться в стройную схему, которую уже вычертил мысленно для них Вениамин!
Наконец, когда дело уже дошло до анекдотов, а Литиция, несмотря на все старания Никиты Сергеевича развлечь ее, начала позевывать, прикрывая ротик ладошкой, Вениамин объявил, что пора перейти к делам галактической безопасности.
– Я приношу хозяевам свои извинения, – дабы слова его прозвучали должным образом и были серьезно восприняты всеми присутствующими, Вениамин поднялся со стула. – Не хочу показаться невежливым, но я вынужден просить вас, Никита Сергеевич, вас, Владимир Ильич, и тебя, Сидор, на время удалиться.
– Ну, – недовольно наморщил лоб дед. – Мы вроде бы, и без того уже в курсе дел.
– И тем не менее, – с нажимом произнес Вениамин. – Я вынужден настаивать.
Никита Сергеевич тоже хотел было что-то сказать, но Литиция коснулась пальчиком тыльной стороны его ладони и едва слышно прошептала:
– Он прав, нам нужно поговорить без свидетелей.
– Ваше слово для меня закон, – Никита Сергеевич поднес ручку Литиции к губам, нежно улыбнулся даме и, ни сказав более ни слова, удалился.
Поскольку решение принял хозяин, Владимиру Ильичу с Сидом не оставалось ничего другого, как следом за ним покинуть схрон. Хотя оба были этим крайне недовольны.
