Бурдюк. – Человек, который будет вести переговоры с тобой, а затем и с наместником, находится здесь же, неподалеку. Если ты готов встретиться с ним, то должен позаботиться о том, чтобы тайно доставить его и еще двоих наших спутников в свой дом.
– Почему они не могут прийти открыто, так же, как ты? – недовольно взмахнул рукой Сирх. – Или же твоя жизнь, по сравнению с их жизнями, вообще ничего не стоит?
– Моя жизнь в данный момент оценена в жизнь твоего сына, – спокойно напомнил Сирху Бурдюк. – Так что можешь сам решить, насколько это дорого.
Заложив руки за спину, Сирх быстро прошелся от стены до кровати и обратно. Как ни крути, а хозяином положения все же оставался этот разбойник с безобразно оплывшим лицом.
– Допустим, я проведу твоих приятелей в свой дом, – снова повернувшись к Бурдюку, сказал Сирх. – Сделать это будет совсем несложно. Допустим, я переговорю с ними и найду, что их предложения вполне обоснованы и реалистичны. Но я не могу сказать заранее, как отнесется к идее таких переговоров наместник. Он может приказать казнить этих людей, даже не взглянув на них.
– Это станет смертным приговором и для твоего сына, – сказал Бурдюк.
Сам того не ожидая, Сирх сорвался на крик:
– Но при чем здесь Килос?!
– Совершенно ни при чем, – спокойно и невозмутимо Бурдюк качнул головой из стороны в сторону. – Ему просто не повезло.
– Не повезло… – рукой, сжатой в кулак, Сирх прочертил в воздухе крутую дугу. – Когда мне вернут сына?
– Об этом ты сможешь поговорить с главой нашего посольства, – ответил Бурдюк.
– С главой посольства… – криво усмехнулся Сирх. – С таким же вахлаком, как ты?
– Ты с ним знаком, – все так же спокойно, пропустив оскорбление мимо ушей, сказал Бурдюк. – Это Граис из Сиптима.
– Что?!! – остановив свое бесконечное кружение по комнате, Сирх в изумлении уставился на Бурдюка. – Граис сейчас в Халлате?!!
Едва заметная улыбка, тронувшая губы Бурдюка, потонула в кожаных складках на его лице. Ему доставляло несказанное удовольствие то, как легко и просто он ставил на место не кого-нибудь, а самого преподобного Сирха.
– Граис из Сиптима будет представлять интересы вольных на переговорах с наместником, – многозначительно произнес он.
– Граис будет выступать от имени разбойников, которые, чтобы добиться своего, приставили нож к горлу невинного юноши? – в голосе Сирха звучали одновременно недоумение и недоверие. – А как же его излюбленный принцип «Не убий»?
Бурдюк молча пожал плечами.
– Куда катится этот мир! – всплеснул руками Сирх.
Глава 15
Услышав негромкий условный свист, Грудвар на четвереньках отполз в сторону от убежища, в котором притаились Граис и Слим, и осторожно выглянул из-за кучи камней.
Среди груд строительных материлов и мусора, упершись кулаками в бедра и вертя головой по сторонам, стоял Бурдюк. Вид у него был спокойный и уверенный.
– Эй! – махнув рукой, негромко окликнул его Грудвар.
Увидев приятеля, Бурдюк улыбнулся и направился в его сторону.
– Где остальные? – громко спросил он, увидев, что Грудвар один.
– Здесь, рядом, – махнул головой в сторону бородач. – Ну как?..
– Полный порядок, – снова широко улыбнулся Бурдюк. – Сирх готов обеспечить нам кров и даже прислал повозку, чтобы доставить дорогих гостей в свой дом.
– А как насчет еды? – спросил Слим. Услышав разговор Грудвара с Бурдюком и уяснив, что все в порядке, он вместе с Граисом вышел из убежища. – Я зверски голоден.
– Все будет, – выставив руку ладонью вперед, заверил его Бурдюк. – Сирх, как выяснилось, души не чает в своем сыночке.
– Ты сказал ему обо мне? – спросил Граис.
– Конечно, – кивнул Бурдюк. – Как мы и договаривались, не сразу.
– Ну и что Сирх?
– Он согласился принять нас и попытаться устроить нам встречу с наместником еще до того, как я сказал о тебе. Правда, с оговоркой, что за исход дела он не ручается. Но когда он услышал твое имя… – наклонив голову к плечу, Бурдюк посмотрел на Граиса так, словно видел его впервые. – Не пойму, что в тебе такого, если одно твое имя способно внушить ужас самому преподобному Сирху?
– Продолжай, – нетерпеливо махнул рукой Граис.
– Ну сначала он, значит, испугался. Аж побледнел. Но потом… – Бурдюк снова глянул на Граиса как-то странно. Впрочем, на этот раз ничего не спросил. – Потом мне показалось, что он даже обрадовался тому, что увидит тебя. Сразу же позвал слугу и велел, не мешкая, отправить за вами повозку.
– Ты уверен, что Сирх не хитрил с тобой? – настороженно поинтересовался Грудвар.
– Мне показалось, что судьба сына ему далеко небезразлична, – ответил Бурдюк. – И он прекрасно понимает, от чего зависит, будет ли его сын жить или умрет.
– Может быть, все же тебе стоит пока остаться здесь? – обратился Грудвар к Граису. – Мы вернемся за тобой, когда убедимся, что Сирх не готовит нам ловушку.
– Не стоит, – махнув рукой, ответил Граис. – Я уверен, что все будет в порядке.
– Откуда такая увереннось? – поинтересовался Слим.
– Я хорошо знаю Сирха, – сказал Граис. – Если бы его не волновала судьба Килоса, то он даже не стал бы разговаривать с нашим посланником, а просто приказал бы схватить его, посадить под замок и только после этого – допросить.
– У вас исчезнут всякие сомнения, когда вы увидите, какого возницу дал мне Сирх, – усмехнулся Бурдюк.
– Какого? – тут же спросил Грудвар.
– Пойдемте, сами увидите, – указывая направление, Бурдюк первым двинулся в сторону городских застроек.
Небольшая крытая повозка, запряженная парой чеклаков, стояла в конце улицы, упирающейся в свалку строительных материалов, которая, судя по всему, превратится в городскую стену не раньше, чем умрет последний государственный чиновник, отвечающий за ее возведение.
Понурый возница сидел на передке повозки, держа вожжи в опущенных руках, локтями которых опирался на колени. Он был худ настолько, что казался похожим на человечка, каких делают ребятишки, связывая вместе несколько палочек. Но это была не болезненная худоба. Так выглядели все уроженцы Буссара. Вернее сказать, те из буссарцев, кто уцелел после бойни, учиненной в Буссаре армией Кахимской империи после подавления вспыхнувшего там восстания.
Увидев приближающихся к повозке людей, возница приветливо кивнул им.
– Я не знаю, как его зовут, – сообщил Бурдюк. – Он понимает по-йеритски, но писать не умеет даже по-буссарски.
– А говорить с тобой он не захотел? – слегка толкнув Бурдюка локтем в бок, усмехнулся Грудвар.
– У него нет языка, – ответил, забираясь в повозку, Бурдюк.
Все одновременно посмотрели на возницу. Тот, подтверждая сказанное Бурдюком, выразительно кивнул.
Как только все четверо оказались в повозке, возница взмахнул вожжами.
– Насколько я смог его понять, – взглядом указав на спину буссарца, сказал Бурдюк, – язык ему за какую-то провинность вырвали кахимцы. Где именно это произошло, я не уяснил, но оказавшийся
