где их уже с нетерпением поджидал Шивер.
В другом конце темного прохода виднелся свет.
Чтобы дети не споткнулись в темноте, Рикс зажег фонарик, чем привел в неописуемый восторг Шивера. Указывая на фонарик, хутуд поинтересовался у Рикса, не горячо ли ему держать огонь в руке. Рикс объяснил, что огонь холодный, и предложил Шиверу потрогать его. Хутуд осторожно коснулся пальцем фонарика и восхищенно зацокал языком.
Судя по рельефу стен, пещера имела естественное происхождение.
Пока они шли, Рикс попытался расспросить Шивера о селении, к которому они направлялись. Сколько хутудов в нем живет? Есть ли поблизости другие? Шивер с радостью отвечал на все вопросы. Но используемая хутудами система счета была настолько непривычной, что Рикс смог понять только то, что жителей в селении Шивера много и оно не единственное.
Выйдя по другую сторону прохода, они оказались в удивительном месте. Даже Риксу показалось, что еще немного – и восторженный вздох вырвется из его груди. Никто и представить себе не мог, что мир может быть таким красивым.
Огромная чашеобразная котловина, со всех сторон закрытая скалами, была едва ли не до краев заполнена обезумевшей от вседозволенности зеленью. Все вокруг цвело и рвалось вверх, к небесам. Даже воздух, казалось, был заполнен фантастическими ароматами.
Удивление и восторг гостей не остались незамеченными. Шивер довольно скалился и снова звал их за собой, торопил идти дальше.
Спустившись вниз по склону, они оказались под невысокими деревьями с развесистыми кронами, украшенными гирляндами больших ярко-алых цветов.
Едва ли не каждое встречающееся на пути растение Ван-Страттон ловил в объектив своего карманного элнота, а затем прогонял изображение через «Определитель флоры Деллы».
– Ни одного известного вида! – шептал он, не то в паническом восторге, не то с благоговейным ужасом. – Ни одного!
– Ну и что? – непонимающе посмотрела на него Стелла.
Игорь в ответ только рукой махнул – не до того, мол.
Вскоре они вышли на большую зеленую поляну, вокруг которой располагалось селение хутудов.
Хутуды не обременяли себя строительством домов. Чтобы сделать жилище, хутуд собирал вместе концы гибких веток двух-трех кустов, росших на краю поляны, стягивал их сплетенной из травы веревкой, а сверху накидывал сухих листьев. Получался эдакий живой вигвам, внутри которого в тесноте, да не в обиде размещались двое, трое, а то и четверо хутудов.
Аборигены радостно встретили гостей. А то, что Рикс, хотя и запинаясь, но все же мог объясняться на их языке, так и вовсе привело хутудов в восторг. Который при желании можно было бы и диким назвать. Хутуды прыгали, хлопали себя ладонями по бокам и при этом что есть мочи кричали: «Хутуд! Хутуд!» Когда же Рикс преподнес хутудам в подарок вечную зажигалку и показал, как ею пользоваться, аборигены уже и не знали, как еще выказать свое восхищение новыми друзьями.
В общем, встреча прошла по высшему разряду. Гости выяснили, что хутуды живут семьями, плавать не умеют, но очень любят плескаться в протекающей неподалеку мелкой речушке и являются убежденными вегетарианцами – из всех продуктов нерастительного происхождения хутуды делали исключение только для яиц, считавшихся у них деликатесом.
Так и было положено начало дружбе – долгой, интересной, полной многих взаимных открытий – между хутудами, людьми и роботами.
Кстати, отношение хутудов к роботам заслуживает отдельного упоминания. Если Рикса они принимали за странного, не похожего на остальных человека, то Чарли и Браво долгое время оставались для них загадками. Как только Рикс освоил язык хутудов, двое других роботов скопировали в свою память составленную им программу-переводчик. То, что предметы, мало напоминавшие живых существ, разговаривали на понятном им языке, первое время повергало хутудов в замешательство и смятение. Со временем они к этому привыкли. А может быть, просто смирились. Между собой они называли роботов словом «хатед», что в весьма приблизительном переводе Рикса означало что-то вроде «странный объект, заслуживающий внимания». Что подразумевали под этим словом сами хутуды, так и осталось загадкой.
Проанализировав образцы флоры и фауны, собранные по другую сторону скальной гряды, Игорь Ван- Страттон заявил однозначно:
– Эндемики!
– Что? – непонимающе переспросила Эль-Страд.
После посещения селения хутудов Стелла начала внимательно прислушиваться к тому, что говорил Игорь.
– Подавляющее большинство видов растений, что мы видели по ту сторону скал, не встречаются больше нигде на Делле. Ряд насекомых и мелких грызунов также не описаны в «Определителе». Я уж не говорю о самих хутудах. Все это позволяет мне сделать вывод, что мы имеем дело с замкнутой биологической системой, эндемичной для данной местности.
– Это хорошо или плохо? – после некоторого колебания решила все же уточнить Стелла.
– Это удивительно, – улыбнулся Игорь. – К сожалению, я плохо разбираюсь в геологии. Но, смею предположить, сквозная пещера за водопадом образовалась не так давно. Как ты понимаешь, я говорю «не так давно», имея в виду исторические периоды. – Стелла поспешно кивнула. – До этого котловина была полностью отрезана от внешнего мира. Именно поэтому там сохранились растения и животные, которых не встретишь больше нигде на Делле.
– А хутуды? Как они туда попали?
– Так же, как и все остальные. Популяция хутудов, обитающая в котловине, оказалась отрезанной от мира. Я беру на себя смелость предположить, что хутуды являются одной из тупиковых ветвей развития разумных человекообразных существ на Делле.
