покинуть зал военного совета. После этого начались разборки следующего уровня – объявились недовольные тем, что их усадили слишком далеко от стола главнокомандующего. Они недовольно стучали кулаками и возмущенно требовали, чтобы их немедля пересадили на более почетные места. Естественно, добровольно никто им место уступать не хотел, поэтому дело едва не дошло до рукоприкладства. Конец сваре положил все тот же ординарец, громко провозгласивший:
– Господа офицеры! Верховный главнокомандующий объединенной армии сайтенов генерал Контус!
В зале не сказать, чтобы воцарилось молчание, но все же стало потише. Заскрипели ножки табуретов – офицеры поднялись со своих мест.
Генерал Контус явил свой блистательный лик взглядам членов военного совета. На Верховном главнокомандующем был надет самый что ни на есть роскошный парадный мундир, сшитый на заказ и не относящийся ни к одному из родов войск, украшенный эполетами, аксельбантами, орденами с алмазами, золотыми пуговицами, позументами, лампасами, вензелями и прочей блестящей мишурой. На голове – фуражка с тульей в две ладони высотой, огромной, сверкающей кокардой, в которой переплелись с два десятка различных символов, и широченным козырьком, блестящим, словно его салом натерли.
Остановившись в шаге от единственного оставшегося незанятым табурета, генерал Контус заложил руки за спину, вскинул голову и голубоватым взглядом просветленной линзы новенького зум-объектива обвел присутствующих. На губах его появилась ухмылка – не то снисходительная, не то насмешливая.
– Садитесь, господа офицеры, – проскрежетал Верховный главнокомандующий и первым занял место за столом.
Снова задвигались табуреты.
– Не следовало ему надевать парадный мундир, – услышал Василий Иванович недовольный шепот сидящего по правую руку от него майора. – Что он хочет этим показать?
– То, что он Верховный главнокомандующий, – тихо высказал предположение Василий Иванович.
– Главнокомандующие приходят и уходят, – усмехнулся в ответ майор. – Армия пребывает в веках.
Покопавшись в памяти, Василий Иванович выяснил, что это были слова старого сайтенского гимна.
Генерал снял фуражку, положил ее на стол слева от себя и провел затянутой в лайковую перчатку рукой по титановому черепу.
– Сайтены, я собрал вас для того, чтобы решить вопрос государственной важности, – торжественно начал Верховный главнокомандующий. – Мы одержали очередную победу, на этот раз над Империей Пяти Солнц. В наше пользование перешло восемнадцать планетарных систем с тридцатью двумя террареформированными планетами. Общая численность населения…
Генерал начал сыпать цифрами, зачитывая длинный список, который медленно полз по внутреннему экрану его зум-объектива. Лицо Верховного главнокомандующего приобрело отрешенно-сосредоточенное выражение – он боялся пропустить запятую или озвучить лишний ноль, чтобы не дать тем самым повода для критики своим недоброжелателям.
– Не хочу перегружать вас цифрами, но все же не могу не сказать, что…
Василий Иванович внимательно наблюдал за лицами присутствующих. «Голуби» слушали генерала с показным вниманием, старательно борясь со сном. Каждый второй «ястреб» с демонстративным пренебрежением сидел, подперев щеку кулаком. Каждый первый перешептывался о чем-то со своим соседом, косясь время от времени на докладчика.
– В итоге я хотел бы сказать…
– Как же он надоел! – отчетливо и громко произнес кто-то с дальнего конца стола.
Генерал Контус вскинул голову.
Тишина.
– В итоге я хотел бы сказать…
Оттянув рукав, Василий Иванович глянул на часы. Однако он не ожидал, что доклад так затянется. Если через десять минут генерал Контус не закончит свою занудную речь, придется самому начинать действовать.
– Вот вкратце то, что я хотел вам сказать по этому поводу. – Верховный главнокомандующий чуть приподнял и снова опустил на стол левую ладонь, будто что-то спрятал под ней. – Какие будут мнения?
– Генерал! – на противоположном конце стола поднялся во весь рост высокий и худой, как щепка, полковник авиации стратегического назначения, судя по полевой форме, – «ястреб». – Довольно словоблудия! Давай переходи к делу!
Офицеры за столами зашумели, «ястребы» – ободрительно, «голуби» – недовольно.
– Что ты имеешь в виду, полковник Штудель? – нахмурился генерал Контус.
Ага, обрадовался Василий Иванович, дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Это тот самый Штудель, который должен сделать заявление от имени «ястребов».
– Я хочу сказать!.. – начал было Штудель.
Но его перебил вскочивший на ноги широкоплечий коротышка в черной форме военно-космических сил, с адмиральскими, между прочим, погонами.
– Полковник Штудель! Кто дал тебе право делать подобные заявления на военном совете?
– Я еще не сделал никакого заявления, – возразил Штудель.
– Но ты собирался его сделать! – рявкнул коротышка-адмирал.
– Какое, вдрызг вас разнеси, заявление? – прорычал Верховный главнокомандующий.
– Предлагаю лишить права голоса полковника Штуделя и адмирала Кристуса! – выкрикнул со своего места какой-то майор-«голубь».
