За миг до того, как две пули одновременно проломили височные кости его черепа, старший киур Московской Эсперанты понял, что все дело было в том, что им, этим двум гигнутым братьям – и откуда только такие берутся? – и в самом деле все было по фигу.
И Юрьев умер счастливым.
Потому что теперь ему тоже все было абсолютно по фигу.
Или, лучше сказать…
К сожалению, сказать он уже ничего не мог.
Утро. Марина и санитар. «Шеврон»
Солнце, только-только вывалившееся из-за горизонта, сонное еще, большое и пухлое, светило через лобовое стекло «неотложки» прямо в глаза. Верша опустил козырек, чтобы видеть дорогу впереди. А Игорю было даже приятно сидеть, откинувшись на спинку, и, прищурясь, смотреть на то, как город оживает, подобно гигантскому организму. Он словно приподнимался, медленно, с неохотой, готовясь встряхнуться, чтобы сбросить с себя ночной морок.
– Тебе бы отоспаться, Гибер. Давай я тебя до дома подкину. Это почти по пути.
– Не хочу спать. – Игорь плотно закрыл глаза и провел ладонью по лицу. – Вот побриться бы не помешало.
– Ну так в чем проблема? Придешь домой, побреешься, душ примешь. Сваришь себе кофе крепкий…
– Я кофе не пью.
– А я думал, ты водку только на работе… Чтоб, значит, с катушек не слететь… Ну а дома, ты прости меня, конечно, Гибер, но это уж совсем погано.
– Дома я чай пью.
– Во! Это дело! Выпей чайку крепенького… Телик посмотри.
– Я что, похож на сумасшедшего?
– Если честно, то малость смахиваешь.
Игорь устало улыбнулся и прищурился – довольно и лениво, как кот на подоконнике, когда солнце полоснуло по глазам.
– Не бойся, Верша, я пока еще в своем уме.
– Тем более! Дай своему уму отдохнуть! А то ты уже которые сутки без сна?
– Я не считал.
– Ну, так что? Домой?
– Ты меня, Верша, до кондитерской подбрось, а там я уж сам.
– Как знаешь.
Верше надоело спорить. Да и какой смысл? Как можно что-то доказать человеку, который отказывался слушать то, что ему говорят? Свои мозги в чужую голову не вложишь. А если бы и можно было такой трюк проделать, так все равно страшно. Во-первых, непонятно, как оно, без мозгов совсем остаться? Чужие брать напрокат – тоже вроде как стремно. Во-вторых, неизвестно еще, с чем твои мозги вернутся, в чужой голове побывав. Может, подцепят там какую заразу, какой-нибудь мемвирус, по сравнению с которым вирус иммунодефицита – все равно что легкий насморк. Нет, свои мозги, хорошие они или плохие, всегда при себе держать следует. Неизменно.
Верша проводил взглядом компанию ребят, собравшихся возле здания с вывеской «Городской концертный зал». Все в брючках аккуратненьких, в белых рубашечках, на все пуговки застегнутых. В руках папки большие – для нотных листов. Дальше – две бабулечки на скамеечке сидят, прохожим приветливо кивают. Вроде как все вокруг их старые знакомые. А может и родственники.
Свернув на светофоре, «неотложка» выехала на площадь с фонтаном. И фонтан – чудное дело! – работал! Разбрызгивал во все стороны тонкие, искрящиеся водяные нити. Вокруг фонтана голуби чинно прогуливались. Сытые, надутые. А невдалеке, на парапете, влюбленные сидели. Любо-дорого посмотреть.
– Гибер, тебе не кажется, что город стал каким-то другим? – задумчиво спросил напарника Верша.
– Он каждое утро другой, – не размежая сомкнутых век, ответил Игорь.
– Нет, я серьезно. Все вроде как на своих местах, но… другое.
– В каком смысле?
– Ну вроде как все чище, опрятнее…
Приподняв голову, Игорь оценивающе глянул в окно.
– Да нет, все как обычно.
– Понял! – Верша вдруг хлопнул ладонями по рулю. – Безопасность!
– При чем тут безопасность?
– Ощущение безопасности! Посмотри! Люди на улицах как будто ничего не боятся!
На этот раз Игорь даже смотреть не стал.
– Это у тебя после ночной смены, Верша. Поспишь, и все пройдет. Все станет как прежде. Траурно и напряженно.
– Ты так считаешь? – Верша сник.
Какое-то время они ехали молча.
– И все же, мне кажется…
– Да откуда оно могло взяться, это твое клепаное ощущение безопасности! – не дослушав, перебил напарника Игорь. – Кончай эти штучки, Верша! Меня сумасшедшим называешь, а сам несешь какой-то полный пентакль! Хочешь жить, трель твою, Верша, не расслабляйся! Мы живем в мире, где даже думать о безопасности уже опасно!
– Да знаю я, – недовольно буркнул Верша. – Просто… – Он постучал пальцами по рулевому колесу, думая, как сказать о том, чего он и сам до конца не понимал. – Ну, понимаешь…
– Понимаю, – успокоил напарника Игорь. – Все я прекрасно понимаю. Но – не одобряю. С таким подходом долго не проживешь.
– А тебе никогда не хотелось обо всем забыть?
– О чем именно?
– Да обо всем! Вообще!..
Не находя более слов, Верша взмахнул рукой, насколько позволяла кабина, пытаясь обрисовать нечто похожее на круг.
Игорь ответил не сразу. Со стороны могло показаться, что он обдумывает заданный вопрос. На самом же деле он изо всех сил боролся с дремотой. Для него это было все равно что борьба нанайских мальчиков – символическое преобладало над решающим.
Наконец он открыл глаза и посмотрел на Вершу. Профиль Верши на медаль явно не годился. На монету – разве что на самую мелкую.
– Хочешь знать, о чем я думал, когда меня последний раз чуть было не сожрали?
Верша бросил на Игоря быстрый, настороженный взгляд:
– Это ты к чему?
– Да так просто, – пожал плечами Игорь. – Ни к чему… Хотя… – Прищурившись, он посмотрел на свет, исходящий от Солнца, и почесал заросшую щетиной щеку. – Не думаю, что смогу когда-нибудь это забыть. Даже если очень захочу.
– Что ж, так и жить с этим?
– А как иначе?
– Я уже думал.
– И – что?
– Концы с концами не сходятся.
– Ну, может, оно и к лучшему.
– Ты так думаешь?
– Нет, конечно. Я только так говорю.
– Уж лучше б молчал.
– Хорошо.
Весь оставшийся путь они молчали. Да и ехать было недалеко.
