Глупо лезть под радиацию, если не уверен, что род твой на тебе не оборвется.
– Не знаю, – растерянно улыбнувшись, пожал плечами «ботаник». – Темно было, когда я пришел.
– А цветы кому? – сталкер взглядом указал на букет из засохших хворостинок.
– Цветы для Денниз.
Улыбка «ботаника» расплылась до ушей. Так мог улыбаться либо безмерно счастливый человек, либо полный идиот.
– Для Денниз, – понимающе кивнул Гупи. – Это она тебя позвала?
– Да… Я услышал ее голос среди ночи… Она сказала, приходи к озеру…
– А когда умерла Денниз? – резко, почти грубо перебил счастливого «ботаника» сталкер.
Лицо ученого сразу помрачнело. Но ненадолго.
– Денниз жива, – снова улыбнулся он. – Она говорила со мной…
– Когда она умерла? – повторил свой вопрос Гупи.
– Три года назад, – ответил «ботаник». – Но она жива!
– Понятное дело, – Гупи перекинул ремень автомата на другое плечо, взял «ботаника» под локоть и деликатно, но настойчиво, повлек за собой. – Мы ведь в Стране чудес, и здесь нет ничего невозможного.
– Да! – счастливо улыбнулся «ботаник» и внимательно посмотрел на сталкера. – А куда мы идем?
– Встречать Денниз конечно же! – уверенно заявил Гупи. – А ты что подумал?
– Но Денниз велела мне прийти на берег озера.
– Она передумала. И послала меня, чтобы я привел тебя к ней.
– Это очень мило с вашей стороны, – с благодарностью поклонился сталкеру «ботаник».
– А, ерунда…
Гупи бросил взгляд на детектор аномалий. Дорога впереди чистая. Вот только лежавшее поперек тропы бревно, разломанное пополам, будто на него наступил кто-то невообразимо огромный, так, что щепки во все стороны полетели, внушало сталкеру опасение. Последний раз, когда он проходил здесь, бревно было целым.
– Тебя самого как зовут-то? – спросил Гупи у «ботаника».
– Феликс, – ответил тот. – Феликс Штраух.
– Откуда?
– Что? – не понял Феликс.
– Откуда, спрашиваю, родом?
Не дойдя метров пять до раздавленного бревна, Гупи остановился и снова посмотрел на дисплей детектора аномалий. Чисто. Ни дыры, ни зазоринки. Выходит, либо он зря осторожничает, либо дисплей врет, либо это какой-то новый вид аномалии, на которую прибор не реагирует. Каждый из вариантов был одинаково возможен. Но устраивал Гупи только первый. Значит, ставка один к двум.
– Я из Биаррица, – ответил Феликс.
– Из Биа-арри-и-ица, – многозначительно протянул Гупи. – Это где ж такое?
– Во Франции.
– А, точно, – криво, одними губами усмехнулся Гупи. Смотрел он при этом не на француза, а на раздавленное бревно. – То-то, я смотрю, акцент у тебя…
Не закончив фразу, сталкер помахал в воздухе растопыренными пальцами.
– Я плохо говорю по-русски? – удивился Феликс.
– Отлично говоришь, – ободряюще похлопал его по плечу Гупи. – Денниз мне так и сказала, мой Феликс говорит по-русски почище иного русака.
– Но… – француз растерянно хлопнул глазами. – Я выучил русский уже после того, как Денниз умерла.
– Подумаешь, дело какое, – пренебрежительно дернул плечом Гупи. – Мы же сейчас к ней, к Денниз твоей идем, забыл, что ли?
– Да-да! – быстро затряс головой француз. – Идем! Конечно, идем!
– Тогда, значица, давай вперед, – Гупи указал пальцем на раздавленное дерево.
– А вы? – чуть удивленно посмотрел на сталкера Феликс. – Я же без вас не найду Денниз.
– А я следом за тобой, – успокоил его сталкер. – Так надо, Феликс. Понимаешь?
– Я понимаю, – кивнул «ботаник» и потопал вперед.
– Да постой ты! – едва успел схватить его за локоть Гупи.
Покопавшись в большом кармане на животе, сталкер достал тяжелый, стальной, с налетом ржавчины болт и, прицелившись, кинул его точно туда, где неведомой силой был раздавлен ствол поваленного дерева.
