не жалел о том, что посетил Академию. Даже если дело, которое собирался предложить ему Ректор, яйца выеденного не стоило, что ж, можно было считать, что Гиньоль в кои-то веки взял себе выходной. Послушал лекцию, прокатился в коляске по дивным живописным местам, подышал свежим горным воздухом. В конце концов, даже у человека, занятого решением любых проблем, должны быть выходные.
– Эй, ты! – окликнул Ректор своего рикшу.
И когда тот обернулся, протянул ему плеер с наушниками. Орк, видимо, был в курсе, что нужно делать. Не задавая вопросов, он надел наушники и включил музыку.
– Господин Гиньоль, передайте своему рикше плеер. Он в кармашке слева от вас.
В самом деле, в кармашке слева от сиденья лежал плеер и наушники. Гиньоль передал их орку, и тот живо погрузился в волшебный мир музыки.
– Ну вот, – улыбнулся Ректор. – Теперь можно спокойно поговорить.
– Куда мы направляемся? – поинтересовался Гиньоль.
– Терпение, друг мой. Мы скоро будем на месте.
– Может быть, пока мы едем, вы введете меня в курс дела?
– Я хочу, чтобы вы все увидели собственными глазами. Понимаете, мне кажется, что в данном случае очень важно первое впечатление.
– А вы уверены, что дело стоит того, чтобы за него взялся именно я?
– Вне всяких сомнений, господин Гиньоль. Иначе бы я не стал вас беспокоить.
Гиньоль озадаченно постучал пальцами по рукоятке трости.
– Дело касается вас лично, господин Ректор? – решил зайти он с другого бока.
Но и тут не получилось.
– И меня лично, и всей Академии.
Гиньоль посмотрел вверх, на вершину Голгофы, подножие которой они как раз огибали. Центральная Ось смотрелась отсюда особенно эффектно. Абсолютно нереальный столб света, возносящийся к небесам.
– Как близко можно подойти к Центральной Оси? – спросил Гиньоль.
– К ней невозможно приблизиться, – ответил Ректор.
– Как это?
– Еще никому, ни одному человеку не удалось взойти на Голгофу.
– Почему?
– Какая сторона вопроса вас интересует, теоретическая или практическая?
– И та и другая.
– В настоящий момент общепризнанной является теория, гласящая, что Центральную Ось, будто кокон, обволакивает пространственно-временной хаос. Это область, в которой пространство одномерно и n-мерно одновременно, а прошлое и будущее составляют настоящее. Практически это означает, что, сколько бы вы ни карабкались на вершину Голгофы, вы никогда там не окажетесь.
– Занятно.
– Еще бы.
Обогнув Голгофу, они миновали спортивный городок с футбольным полем, двумя открытыми бассейнами, теннисным кортом и площадкой для легкоатлетических соревнований.
– У вас замечательная спортивная база, – заметил Гиньоль.
– Вы знаете, сколько чемпионов вышло из Академии? – лукаво улыбнулся Ректор.
– Нет, – покачал головой Гиньоль.
– Я тоже, – развел руками Ректор. – Я даже в юности не увлекался спортом. Но у нас замечательные тренеры.
Далее располагались корпуса сельскохозяйственного факультета, окруженные садами, огородами, теплицами, дендрариями, розариями, скотными дворами и свинофермами. Здесь был даже сад камней, произведший на Гиньоля неизгладимое впечатление. Он решил, что при первом же удобном случае непременно сюда вернется, чтобы сполна насладиться аскетической красотой и совершенством пустоты этого удивительного места.
Широкая гравиевая дорожка привела их к подножию еще одной горы, пологой, но высокой. Узкая тропа, ведущая наверх, змеей извивалась по склону, то ныряя в заросли кипарисов, то скрываясь среди камней, то прячась за небольшими, как будто специально устроенными водопадиками.
– Это Лысая гора, – объяснил Гиньолю Ректор. – Излюбленное место прогулок студентов и преподавателей Академии. Нередко мы проводим на вершине горы – она большая и плоская, как стол, – различные наши неофициальные, но традиционные мероприятия. Мы блюдем традиции Академии, господин Гиньоль!
– Какие, например?
– Например Ночь живых скорбецов. Или – День слепого ананаса. Час вервольфа – ровно в одиннадцать утра! Вечер памяти всего, что не забыто. Орочьи пляски под звездным небом. Эльфийские заунывные песнопения в дыму костров. Гномьи чемпионаты по небылицам и байкам. Кроме того, у каждого факультета есть свои собственные знаменательные дни и даты, которые они любят отмечать на Лысой горе.
– И вы им это позволяете?
– Конечно. Нужно только заблаговременно подать прошение, составленное по соответствующей форме, и получить разрешение.
– Значит, с народной тропой на гору все в порядке?
Ректор подался в сторону Гиньоля. Коляска, в которой он сидел, опасно накренилась. Находившему за рулем велорикше пришлось проявить все свое мастерство, чтобы избежать аварии.
– Вам уже что-то известно?
– О чем? – искренне удивился Гиньоль.
Ректор откинулся на спинку сиденья и большим розовым платком вытер покрывшееся испариной лицо.
Гиньоль снова посмотрел на вьющуюся по склону тропинку. Резвый студентик взбежит на гору за полчаса, малость запыхавшись по пути. А вот сколько же времени уходит у Ректора, чтобы достичь вершины? По узкой тропинке велорикша не проедет. Или главу Академии доставляют наверх в паланкине? Собственно, только об этом он и подумал, когда Ректор принялся рассказывать о развеселых празднествах на вершине Лысой горы.
Гиньоль бросил косой взгляд в сторону Ректора, но спрашивать ни о чем не стал. Чрезмерным любопытством Гиньоль не страдал. Человек его специальности – а таких совсем немного, быть может, он вообще единственный в своем роде, – в общении с клиентами не должен проявлять любопытства. В конце концов, клиенту все равно придется рассказать ему все. Врать специалисту по решению проблем – это все равно что пытаться обмануть лечащего врача. Неправильно поставленный диагноз наверняка скажется на исходе операции. Для тех же, кто этого не понимал, в договоре, который Гиньоль предлагал подписать своим клиентам, имелся пункт, в соответствии с которым вся ответственность за ошибки, связанные с отказом клиента предоставить полную и достоверную информацию по любому вопросу, пусть даже, по его мнению, и не связанному с делом, за которое брался Гиньоль, полностью ложилась на клиента.
Как и ожидал Гиньоль, ситуация несколько прояснилась, когда, обогнув купу тутовника – Гиньоль, не удержавшись, сорвал пару спелых, необыкновенно ароматных и сладких ягод, – они оказались у начала тропы, ведущей на Лысую гору. Вход на тропу был закрыт высокими дощатыми щитами с угрожающими надписями:
Не хватало разве что только традиционного и всенародно любимого:
Хотя что-то подсказывало искушенному наблюдателю, что собака поблизости все же имелась.
– Это и есть ваша проблема? – спросил Гиньоль.
– Нет, – не глядя на него, буркнул Ректор. – Это щиты, закрывающие вход на тропу.
Щиты были сколочены кое-как, на скорую руку. А краска, которой были сделаны угрожающие надписи,
