Поднос разместился в центре стола: четыре открытые бутылки бальке, три высоких стакана брог-сим- сока – синий, зеленый и красный, в каждый зачем-то сунута пластиковая палочка, имитирующая зеленую травинку (мода, что ли, такая пошла?), розетка с солеными шариками и тарелка с бутербродами – голубоватый сим-сыр и бледно-розовая сим-ветчина, на которую можно смело ставить штамп «Производство товарищества «ГБ Ше-Матао», – и вложенные один в другой пустые стаканы.
– Сдача! – на уголок стола перед Ше-Киуно Ири высыпал из пригоршни несколько мелких монет.
Ани кивнул – точно, он дал деньги на выпивку – и, щелкнув пальцем, закинул мелочь под поднос – найдет тот, кто будет убирать со стола.
Ири указал на принесенную выпивку, предлагая Ше-Киуно первым сделать выбор. Ани в ответ показал недопитый стакан, что держал в руке. Мейт резким движением – дамочка точно была на нервах, вот только непонятно почему? – едва не опрокинув стакан с брог-сим-соком, схватила бутылку бальке и сделала глоток из горлышка. Ше-Киуно сам любил пить бальке из бутылки, но ему не нравилось, когда так поступала девушка. Ири тоже неодобрительно посмотрел на Мейт, но ничего не сказал. Себе бальке он налил в стакан. Любопытно, что за отношения между ними? – подумал, глядя на странную пару, Ше-Киуно. Рядом с высокой дородной рыжеволосой подругой мужчина выглядел совсем уж как-то неказисто. Мало того, что ростом не вышел, так еще и лицо у него было маленькое, круглое, с мелкими, кажущимися полустертыми чертами.
В детстве у Ше-Киуно был деревянный солдат с круглой головой и нарисованным лицом, которое по первому-то времени было волевым, а позднее, утратив ряд существенных фрагментов, сделалось то ли жалостливым, то ли жалостным, то ли совсем уж каким-то вялым и безвольным. Неприятное, одним словом, лицо. Именно этого несчастного солдата напомнил Ше-Киуно мужчинка по имени Ири, не без удовольствия попивавший дармовое бальке. В довершение всего прическа Ири – волосы зачесаны к середине лба и собраны в узкую тянущуюся к переносице челку – напомнила Ани о ка-митаре, не так давно пытавшемся всучить ему какую-то дрянь под видом лицензированной святыни.
Ири положил руку на стол, подался вперед – хотел быть услышанным среди убивающей звуки танцевальной какофонии.
– Ты часто здесь бываешь, уважаемый?
Ани глянул на девушку – она уже задавала ему похожий вопрос. Мейт смотрела через плечо на танцующих и, казалось, не замечала, что ее спутник пытается завести разговор.
– Мне здесь нравится! – Ше-Киуно намеренно не стал прямо отвечать на вопрос – хотелось немного поиграть. А может быть, и отыграться за тот провал в памяти, что на время поставил его в зависимое положение от невесть откуда взявшихся друзей. – А ты что скажешь?
– О, если бы… – Ири откинулся на спинку стула, и конец фразы утонул в море звуков.
– Что? – повернув голову, как обычно делают люди с ослабленным слухом, переспросил Ше-Киуно.
– Если бы ты, уважаемый, не пригласил нас, мы бы никогда не узнали об этом месте! – прокричал в ответ Ири.
Так, выходит, он встретил эту парочку не в баре, а сам привел их сюда. На улице, что ли, подцепил? Прямо возле дома? На брата с сестрой они не похожи: ничего общего в чертах лиц. Тогда кем же они приходятся друг другу? Коллеги, решившие после работы прогуляться и встретившие чудака, готового поставить им выпивку? А, впрочем, какое ему до них дело? Встретились и разбежались – обычная история. В особенности для человека, страдающего провалами памяти.
– Мне нравится… жизни!
Ири явно хотелось пообщаться с Ше-Киуно, хотя не исключено, что он считал своим долгом рассчитаться таким образом за выпивку, но громоподобное пульсирование танцевального ритма поглотило смысловую часть произнесенной им фразы.
– Прости, я не понял! – покачал головой Ани.
Снова подавшись вперед, Ири оказался так близко от Ше-Киуно, что в какой-то момент Ани показалось, что коротышка собирается положить ладонь ему на колено. Но Ири только провел рукой по воздуху – странный жест, не подлежащий однозначной трактовке.
– Мне нравится твое отношение к жизни, уважаемый! – Ири подобострастно улыбнулся и преданно посмотрел Ше-Киуно в глаза.
Ани не понял, что он хотел этим сказать, а потому только изобразил ответную улыбку и, отвернувшись в сторону, сделал глоток из стакана. Люди, которых он не мог понять, Ше-Киуно не нравились. Люди, говорившие загадками, не нравились ему вдвойне. У Ани появилось огромное желание поставить стакан на стол, подняться, сказать: «Всего наилучшего» – и тут же уйти. Но за секунду до того, как он начал воплощать свое желание в жизнь, в зале наступила тишина. Относительная тишина. Однообразный басовый ритм сменила такая же монотонная, но более спокойная, почти напевная мелодия. Кто-то из находившихся в круге света покинул танцевальную площадку, оставшиеся продолжали двигаться, подчиняясь новой звуковой функции. Странный танец напоминал плавно скользящую по экрану синусоиду – вечный извилистый путь из бесконечности в никуда.
Мейт будто только этого и ждала. Наблюдавшая прежде за ритмично двигающимися в круге света тенями, девушка перевела взгляд на Ше-Киуно. Посмотрела так, будто давно уже задала ему вопрос, на который до сих пор не получила ответ. Ше-Киуно растерянно улыбнулся.
– Это не похоже на то, о чем ты говорил, – произнесла строгим голосом Мейт и как бы в подтверждение серьезности своего заявления стукнула по столу донышком пустой бутылки.
– О чем ты? – недоумевающе поднял бровь Ше-Киуно.
– Об этом, – девушка рукой – взмах короткий и резкий – указала себе за спину.
А что там было интересного? Танцевальный круг и ничего более.
– Пожалуй, Мейт права, уважаемый. – Ири прищурился – недоверчиво, а может быть, лукаво?
– Честно говоря, не пойму, о чем речь, – Ше-Киуно собирался было сопроводить свои слова извиняющейся улыбкой, но вовремя остановился. Он ничего не был должен этой странной парочке. Он ничего им не обещал. Он видит их первый раз в жизни. И, надо полагать, впредь их больше никогда не увидит. Так почему, спрашивается, он должен чувствовать себя виноватым?
