разбудил настойчивый звонок видеокома.
– Я слушаю, – произнес Василис.
Он блаженно раскинулся на постели и даже не открыл глаза, зная, что тот, кто так упорно желает увидеть его, любуется в данную минуту картиной кораллового рифа.
– Господин Василис, шеф просил разбудить вас и передать, что совет директоров одобрил выпуск пробной партии предложенных вами аудиокомов.
– Спасибо, Лора. – Василис с наслаждением потянулся. – Честно признаться, я ни секунды не сомневался, что эта моя идея будет одобрена.
– А себе вы тоже поставите этот новый аудиоком без экрана? – Игриво поинтересовалась Лора.
– Непременно, – заверил ее Василис.
– Василис!
Василис вздрогнул, услышав прозвучавший из динамика видеокома голос Штольца, который, судя по недовольным интонациям шефа, явился в его комнату из глубин пространства вовсе не для того, чтобы порадовать его какой-нибудь приятной новостью.
– Да, господин Штольц, – произнес Василис, задержавшись с ответом всего на пару секунд.
– Ты начинаешь откровенно манкировать своими обязанностями, Василис! – зловеще прорычал Штольц.
– Ну что вы, господин Штольц! – с искренним возмущением ответил Василис.
– Если хочешь сохранить свое место в компании…
– Конечно, господин Штольц, – не дослушав того, что собирался сказать ему шеф, с готовностью согласился Василис.
– …придется тебе и впредь обходиться без аудиокома. – По окончании фразы, столь опрометчиво прерванной Василисом, в голосе Штольца прозвучали откровенно издевательские нотки.
– Но, господин Штольц…
– И пользоваться видеопроекторами я тебе тоже запрещаю, – перебил Василиса Штольц. – Объектив твоего видеокома должен быть всегда открыт.
Понимая всю тщетность подобных действий, Василис все же предпринял попытку сохранить за собою хотя бы часть свободного пространства:
– Но, господин Штольц, обычно меня будит по утрам Лора. Нам обоим будет в высшей степени неудобно, если она застанет меня в неглиже.
– Я избавлю Лору от необходимости наблюдать за твоим утренним туалетом, – усмехнулся Штольц. – Отныне будить тебя по утрам станут все сотрудники компании в соответствии с установленным графиком.
– Но…
– Кстати, на всякий случай я распорядился, чтобы каждое утро тебе звонил не один человек, а трое- четверо. Так что не удивляйся тому, что отныне по утрам в твоем доме будет много незнакомых людей.
– Это жестоко! – возмущенно воскликнул Василис.
– Я знаю, – ответил Штольц, вложив в эти слова весь имевшийся у него сарказм.
– Каждый человек имеет право на одиночество!
– Жду тебя завтра утром, Василис, – усмехнулся Штольц.
Видеоком пропел короткую мелодию отбоя.
Василис посмотрел на прикрытый видеопроектором объектив видеокома, слез с кровати, прохлопал босыми пятками по полу и, сняв с объектива насадку, в сердцах зашвырнул ее в соседнюю комнату.
– Спрашивается, чего ради я старался? – изрек он и, заглянув в объектив, скорбно развел руками.
ЖИВОЕ СЛОВО
Тяжелую утреннюю дремоту расколол звонок.
Сначала Зараеву показалось, что это во сне, но, когда он открыл глаза, в дверь снова коротко, но требовательно позвонили.
Зараев с трудом оторвал от смятой подушки тяжелую голову.
– Кого там в такую рань, – недовольно пробормотал он, проведя по горячим губам сухим, похожим на наждачную бумагу языком.
Звонок тренькнул еще раз.
Зараев встал, натянул черные, продранные на коленях спортивные штаны и пошел открывать.
За дверью стоял невысокий, худенький, аккуратно одетый юноша с черными, коротко остриженными волосами и большими очками с толстыми линзами на маленьком вздернутом носу.
– Тебе чего? – хриплым спросонья голосом спросил Зараев.
– Мне Геннадия Константиновича Зараева.
– Ну, я Зараев.
Юноша удивленно дернул левой бровью.
– Я корреспондент газеты «Утренний Курьер». Валентин Селимов. Я хотел бы взять у вас интервью.
– Интервью? – Зараев наморщил лоб, стараясь сообразить, по какому поводу он мог бы дать интервью. Воспаленный, гудящий, а временами даже позвякивающий мозг напрочь отказывался мыслить. – Послушай, Валь, сгоняй за пивком. – Зараев заговорщически подмигнул корреспонденту. – Тогда и поговорим.
По лицу корреспондента скользнуло удивление.
– Хорошо, – согласился он. – Я быстро.
И, повернувшись к Зараеву спиной, запрыгал вниз по лестнице.
Первым делом Зараев прошел на кухню и долго, отдуваясь, прямо из-под крана пил холодную воду. В комнате он открыл пошире окно, чтобы выветрить тяжелый, застоявшийся, спертый воздух, наполненный табачным смрадом и спиртовым перегаром. На неубранную кровать он набросил узкое зеленое в пятнах покрывало. Собрал раскиданные по углам бутылки и, проверив, не осталось ли в них чего, аккуратными рядками составил под столом.
Снова позвонили в дверь – вернулся корреспондент. Зараев с чувством глубочайшего облегчения увидел у него в руках упаковку с шестью банками пива.
– Проходи! Проходи, гость дорогой! – широко распахнул перед ним дверь Зараев.
Валентин прошел в комнату, сел на указанный Зараевым стул и поставил пиво на стол. Незаметно от хозяина, он с удивлением и любопытством осмотрел убогую комнату, в которой не было ничего, кроме низкой кровати, стола с ободранной крышкой и колченогого стула, на котором он сидел. Полы были покрыты грязно-серым, давно не мытым линолеумом с черными полосами от резиновых подошв. Бледно-зеленые обои с незамысловатым геометрическим узором были где затерты до черного сального блеска, где ободраны, где расцвечены записанными на них телефонными номерами, именами и черными с коричневатым ободком кляксами от затушенных сигарет.
Зараев торопливо откупорил банку, слизнул языком выползшую из отверстия пену и с наслаждением размазал ее языком по нёбу. Пил он неторопливыми, мелкими глотками.
– Уф! – блаженно выдохнул он, отпив полбанки. – Жизнь снова обретает краски.
Зараев протер глаза ладонями и с любовью и нежностью посмотрел на своего нежданного благодетеля.
– А сам-то ты что? – забеспокоился вдруг он и широким, радушным жестом пригласил Валентина к участию в общем празднестве. – Угощайся!
Опорожнив банку, Зараев, раскинув руки в стороны, отвалился к стене. Похмельное напряжение ослабло, тело обрело привычную легкость, голова могла функционировать в привычном режиме, без перегрева.
– А курево у тебя есть? – спросил он Валентина.
– Вы просили только пиво, – растерянно хлопнул глазами корреспондент.
– Ладно, обойдемся.
Зараев запустил пальцы в полную до краев пепельницу и выловил из нее выкуренную на две трети сигарету. Прикурив, он сделал глубокую затяжку, выпустил длинную, плотную струю дыма и открыл вторую банку пива.
