Дик-18 это понял, а потому смолчал.
Дик-33 осторожно коснулся зажаренного кусочка мяса кончиком языка. Ему хотелось для начала вспомнить давно забытый вкус. Ведь ел же он прежде, в другой жизни, жареное мясо? Значит, должен помнить, каково оно на вкус.
А Дик-18, без долгих проволочек, откусил от своего куска половину и принялся с остервенением жевать. Тщательно, от души. Сосредоточенно. Как будто в этом заключался некий сакральный смысл.
– Ну, как? – посмотрел на него Дик-33.
– Отлично. – Дик-18 показал большой палец. – Точно говорю, это можно есть.
– Дай и мне попробовать, – снова попросил Дик-7.
– Нет! – отказал ему и на этот раз Дик-33. – Нужно подождать, чтобы увидеть, какова будет реакция организма на непривычную пищу.
– Ну, так, может, ты и посмотришь? Ведь все равно ж не ешь.
– Как это не ем? – Дик-33 быстро, словно боясь передумать, откусил кусок мяса и, не успев даже вкуса почувствовать, проглотил. – Еще как ем!
Он взял оставшийся кусочек в рот и на этот раз не стал торопиться. Он медленно сдавливал мясо зубами и чувствовал, как, смешиваясь со слюной, течет под язык мясной сок. Ощущение было странным и ни на что не похожим. Казалось, ароматный кусочек зажаренной плоти сам собой тает во рту. Сказать, что это было вкусно – все равно, что ничего не сказать. Это было удивительно. Потрясающе. Жизнь, некогда наполнявшая другой организм, часть которого он сейчас поедал, медленно перетекала в него.
Съев три куска языка, Дик-18 снял с другого вертела куски зажаренного сердца и стал их дегустировать. Сердце оказалось не таким нежным, как язык, более плотное мясо приходилось как следует разжевывать, прежде чем проглотить. Но при этом оно обладало своим, чуть сладковатым, специфическим вкусом. Раз попробовав, уже ни с чем не спутаешь.
Прожевав второй кусок сердца, Дик-18 понял, что не сможет проглотить больше ни крошки, и в блаженном изнеможении откинулся на спину.
– Ну, как? – с некоторой тревогой посмотрел на него Дик-33. – Что чувствуешь?
– Соли не хватает.
– Соли?
Дик-33 попытался припомнить вкус соли. И у него как будто даже получилось. Он доел кусок, что держал в руке, и потянулся за следующим.
– И все? – снова посмотрел он на Дика-18.
Сам он вроде как чувствовал некоторую тяжесть в желудке. Не сказать, что неприятную, но все же…
Дик-18 приподнялся на локте.
– Еще я чувствую, что никогда больше не буду есть ту дрянь, которой нас пичкают.
– Ну, теперь-то можно и мне кусочек? – опять заныл Дик-7.
– Бери! – благосклонно махнул рукой Дик-18.
– Нет, рано еще, – схватил парня за руку Дик-33.
– Да брось ты, – неодобрительно скривился Дик-18. – Сам же видишь, все в порядке.
– Все в порядке будет, когда мясо пройдет через всю пищеварительную систему.
– Ага – завтра, то есть, – усмехнулся Дик-18. – Это он нарочно, чтобы с тобой не делиться, – подмигнул он Дику-7.
Парень обиженно шмыгнул носом.
– Ладно. – Дик-18 с решительным видом поднялся на ноги. – В любом случае, я не собираюсь бросать здесь это замечательное мясо, – он подошел к убитой антилопе и, потянув за ногу, перевернул на спину. – Кто-нибудь имеет представление, как разделывают тушу?
– Сначала нужно внутренности удалить, – сказал Дик-33. – А потом – все по порядку, – он подвигал рукой в воздухе так, будто пилил что-то раскрытой ладонью.
– Ну, в целом, понятно. – Дик-18 обеими руками перехватил самодельный нож, размахнулся и вонзил его в тушу.
– Еще нужно шкуру снять, – сказал Дик-7. – Из нее можно сшить что-нибудь. Или использовать, как крышу для шатра.
– Ага, – не оборачиваясь, кивнул Дик-18.
– Только шкуру нужно выделать. А то она засохнет и станет ни на что не годной.
– А что, если не охотиться на антилоп, а пасти их? – предложил вдруг Дик-33.
– Зачем? – Ненадолго прервав свое занятие, Дик-18 пожал плечами. – Их ведь и без того полно.
Он поднял нож, чтобы сделать очередной разрез, да так и замер, заметив изучающий взгляд больших, темных глаз, устремленный на него сквозь ветки густого кустарника.
Глава 2. День 1-й
Он глотнул воздух широко раскрытым ртом. Будто утопающий, которого за волосы выдернули из воды. Воздух обжег горло, и он зашелся в приступе удушающего кашля.
Что произошло?..
Голова разламывалась от боли. Все мышцы ныли. Каждый сустав казался вывернутым.
Должно быть, его били. Долго и умело.
Вот только за что?..
Откашлявшись, он сделал еще один вдох. На этот раз медленно и осторожно. В горле засвербело. Но теперь его уже не выворачивало наизнанку. Он понял, что может дышать.
Он попытался открыть глаза, но ему это не удалось. Веки как будто склеились. Он сделал попытку поднять руку, чтобы протереть глаза, но руки оказались к чему-то крепко привязаны.
Где я?..
Что случилось?..
Он ничего не помнил. Ровным счетом ничего. Будто только что родился… Или вывалился из черного колодца вселенского небытия.
Кто я?..
Что происходит?..
Он дважды кашлянул, чтобы прочистить горло, вдохнул немного воздуха – странно, на этот раз ему показалось, что воздух имеет привкус антисептиков, – негромко позвал:
– Эй…
И замер в ожидании незнамо чего.
Хотел он, чтобы кто-то ему ответил, или боялся этого?..
Скорее всего – хотел.
Любой ответ избавил бы его от расползающегося по телу, будто яд, ужаса неведения.
Но ответа не последовало.
– Эй! – позвал он чуть громче. – Есть здесь кто?..
– Одну минуточку, – ответил ему голос, принадлежавший явно не молодому мужчине, занятому каким-то очень важным делом, которое никак нельзя было отложить даже на минуту.
Он провел сухим языком по губам. И приготовился ждать. Сколько потребуется.
А что ему еще оставалось?
Ждать пришлось гораздо больше обещанной минуты.
Или ему только так казалось?
– Секунду, я уже почти закончил…
Все тот же голос. Не сказать, что неприятный. Но какой-то очень уж безразличный.
Безразличный человек воспринимает мир неадекватно… Где он это слышал?.. Или сам только что придумал?.. Значит, он может что-то придумать – уже здорово… А еще он умеет считать… Кажется…
Один, два, три, четыре, пять, шесть… Определенно – умеет!
А что еще?..
– Простите…
– Сейчас!
– Я не могу открыть глаза.
– Это нормально.
– Разве?
– В данной ситуации – да!
– Э-э-э?..
– Вы хотите спросить, что происходит? – Голос сделался немного насмешливым.
– А вы готовы ответить?
– О! Вы не забыли, что такое ирония!
– А это ирония?
– Теперь уже сарказм. Поздравляю. У вас хорошие шансы.
– Шансы?..
В голове сразу мелькнула нехорошая мысль: со мной что-то случилось… Авария… Кома… Паралич…
Да нет же! Он чувствовал свое тело. А двигаться не мог, потому что руки и ноги были привязаны.
– Развяжите меня!
– Не торопитесь, всему свое время.
– Черт возьми! Я хочу знать!..
– Слушай, ты! – Голос уже другой, и доносится с другой стороны. Громкий, резкий, волевой. Скрежещущий, будто наждак по краю железного листа. – Умолкни! – Привык отдавать приказы и уверен, что их должны исполнять. Военный? – Или я сам заткну твою поганую глотку!
Определенно – военный! Бандюки выражаются иначе.
– Ну, чего ради, сержант? – как бы даже с некоторой укоризной произнес первый голос. – Чего ради? Вы разве кричите на машину, когда она начинает барахлить?
– Случается, что и бью.
