Геннадий Павлович произнес эту фразу так, чтобы стало ясно, что сам он предпочел бы столик в кафе.
Валентина ничего не ответила – ждала, когда Геннадий Павлович перейдет к сути дела. Если бы он знал, с чего начать! Геннадий Павлович провел кончиками пальцев по влажному от испарины лбу.
– Я никак не могу вспомнить, кто такая Марина.
– Калихин! – тонкие, аккуратно подведенные брови Валентины возмущенно изогнулись. – Меня не интересуют твои амурные похождения.
– Да при чем здесь это? – болезненно поморщился Геннадий Павлович. – Я даже не помню ее лица.
– А я здесь при чем?
– Ну, я подумал, может быть ты ее знаешь?
– Нет, Калихин, – тряхнула головой Валентина. – Уверяю тебя, среди наших общих знакомых женщины с таким именем никогда не было.
– Ну, значит, не было, – едва ли не с облегчением согласился Геннадий Павлович.
– Ну? – выжидающе посмотрела на него Валентина.
– Что? – не понял Геннадий Павлович.
– Ты только за этим меня пригласил?
– По-моему, встречу назначила ты.
– Какая разница, кто назначил встречу, если причина в тебе! Вчера по телефону ты нес такую околесицу, что я всерьез начала беспокоиться!
– Я тоже, – безнадежно вздохнул Геннадий Павлович.
– Что с тобой происходит, Гена?
Голос Валентины вдруг сделался удивительно ласковым, почти родным. Она даже положила ладонь на запястье Геннадию Павловичу. Точно так же, как вчера это сделала Марина.
Вчера?
Геннадий Павлович откинулся на спинку скамейки и, сделав глубокий вдох, прикрыл глаза. Ему показалось, что он начал вспоминать, как выглядела Марина.
– Калихин!
Валентина дернула его за руку, и образ Марины, почти уже восстановленный памятью, вновь развеялся, словно зыбкая дымка миража. Геннадий Павлович с осуждением посмотрел на бывшую супругу.
– Ты только не вздумай мне потерять сознание! – строго пригрозила Валентина. – Что с тобой?
– Со мной все в порядке, – заверил бывшую жену Геннадий Павлович. – Во всяком случае падать в обморок я не собираюсь.
– Тогда в чем дело?
– Вчера Артем ушел, – сообщил последнюю новость Геннадий Павлович.
Валентина удивленно приподняла брови и после непродолжительной паузы спросила:
– Куда ушел?
– Не знаю, – пожал плечами Геннадий Павлович. – Он не сказал.
– Так.
Валентина приложила указательный палец к губам. Обычно так делают, когда велят сохранять тишину, у Валентины же этот жест означал глубокую задумчивость.
– Я хочу понять, о ком ты говоришь, – вновь обратилась она к Геннадию Павловичу.
На этот раз Валентина была похожа на строгого преподавателя, уверенного в том, что студент пришел сдавать экзамен, не подготовившись должным образом.
– Я говорю об Артеме, – спокойным, почти равнодушным голосом ответил Геннадий Павлович. – О нашем с тобой сыне.
– Так, – снова произнесла Валентина. И снова, выдерживая паузу, прижала палец к губам. – А что он у тебя делал?
– Как что? – недоумевающе глянул на бывшую супругу Геннадий Павлович. – Он жил у меня. С тех самых пор, как мы развелись. – Калихин коротко хмыкнул. – Ты хочешь сказать, что забыла об этом?
– Нет, – едва заметно качнула головой Валентина. – Это у тебя что-то не в порядке с памятью, Геннадий. С тех пор, как мы развелись, Артем живет у моей мамы, потому что не пожелал оставаться ни с одним из нас.
– Он считал нас обоих виноватыми в том, что семья распалась, – на автомате продолжил Геннадий Павлович.
– Ты все помнишь!
Возглас прозвучал, как обвинение.
Геннадий Павлович растерянно хлопнул глазами.
– Нет.
