– Чем вы это объясняете?
– Возможно, Лабиринт влияет как-то на физиологию.
– За три дня вы пешком проделали путь, который у космического корабля занимает девять дней, – перехватил у Смита эстафету Ли. – А на Земле за это время прошло почти десять лет. Вам не кажется это странным?
– «Странным» – это, пожалуй, слишком мягко сказано, – усмехнулся Кийск. – У меня это просто не укладывается в голове.
– И все же?
– Если вы хотите, чтобы я вам объяснил, как такое могло произойти, то у меня ответа нет. Все дело в свойствах Лабиринта.
– Что вы имеете в виду?
– То, что его ходы проходят не только сквозь пространство, но и сквозь время.
– На удивление простое и ясное объяснение, – голосом, лишенным каких-либо интонаций, произнес Смит.
Только едва заметный прищур выдавал его истинное отношение к словам Кийска.
– А вы попробуйте предложить другое, – неожиданно встал на сторону Кийска молчавший до сих пор третий, с труднозапоминаемым именем, похожий на учителя. – Просматривая беседы с вами, – обратился он к Кийску, – я заметил, что, говоря о Лабиринте, вы наделяете его личностными свойствами. Вы употребляете такие выражения, как «Лабиринт решил», «Лабиринт дал нам понять», «Лабиринт сделал то-то и то-то». Похоже, что вы считаете Лабиринт самоорганизующейся структурой?
– Для меня в этом нет никаких сомнений. Я не представляю себе его природу: был ли он кем-то создан или же возник одновременно со всей Вселенной? Не знаю. Голос в пещере говорил, что Лабиринт существовал всегда. Но я знаю, что он способен собирать информацию, принимать на основе ее решения и конкретными действиями воплощать их в жизнь.
– Получается, что на Лабиринт можно оказывать воздействие?
– Конечно. Свидетельством тому является то, что произошло с нами. Все дело в том, как предугадать, к каким последствиям приведет то или иное воздействие на Лабиринт?
– А как вы сами оцениваете то, что произошло с вами?
– По-моему, вначале Лабиринт не придал большого значения нашему появлению. Решающим моментом стал тот, когда Киванов проник в треугольный зал с зеркалами. По-видимому, это был какой-то ключевой узел, или, если хотите, орган Лабиринта. Его ответные действия сейчас кажутся мне похожими на реакцию иммунной системы организма, отвечающей на проникновение в него чужеродных микроорганизмов. Они были как будто неосознанными, инстинктивными. Ведь с его возможностями он мог разделаться с нами намного более простым и эффективным способом, чем натравливая на нас двойников.
– Тем не менее вам было передано послание, – заметил Ли. – Следовательно, Лабиринт понимал, что имеет дело с мыслящими существами.
– Только неизвестно, насколько высоко он оценил наши умственные способности. Особенно после того, как мы отказались выполнять его требования, – ответил Кийск.
– Требования, как я понял, были весьма резкими и при этом не было дано никаких объяснений.
– Когда хотят прогнать надоедливую собаку, ей тоже ничего не объясняют, просто замахиваются палкой и кричат: «Пошла вон».
– Хорошо, взглянем на это с другой стороны, – подался вперед Смит. – Почему Лабиринт, сначала пытавшийся убить вас, позволил вам с Кивановым пройти по своим ходам и вернуться на Землю?
– Он не просто позволил нам вернуться, но и сам провел нас. Трудно предположить, что, двигаясь наугад, мы сами выбрали правильную дорогу. То, что Лабиринт смог понять, куда мы хотим попасть, и указал нам верное направление, лишний раз подтверждает то, что он нечто большее, чем просто система ходов.
– Что же он такое? – опередив Смита, спросил учитель астрономии.
Кийск скривил губы и покачал головой. Если бы кто-нибудь другой из присутствующих задал тот же самый вопрос, Кийск предложил бы ему самому полазить по Лабиринту, а после попробовать дать ответ. Но пожилой Штраггратерн, – так, кажется, обозначил его Глебов, – почему-то внушал Кийску доверие. Несмотря на кажущуюся мягкость и добродушие, в нем чувствовалась внутренняя сила, уверенность в себе, умение переубедить, настоять, склонить на свою сторону. Не то что этот самоуверенный всезнайка Смит, которого Штраггратерн легко задвинул на второй план.
– Лабиринт – это чрезвычайно сложная самоорганизующаяся структура, осуществляющая глобальный план эволюции Вселенной. Это лично мое мнение. Сначала мне сказал об этом Голос, потом, находясь в Лабиринте, я убедился в этом сам.
– Убедились?
– Именно. Называйте это как вам нравится: внушение, догадка, озарение, – но это не бред. Как функционирует Лабиринт, кем он был создан, в чем заключается его конечная цель – ничего этого я не знаю. Но в том, что сказал, уверен.
– Скажите, господин Кийск, – неожиданно подал голос военный. – Как вы оцениваете тот факт, что Лабиринт вернул вас на Землю: положительно, отрицательно или нейтрально? Конечно, я имею в виду значение его не лично для вас.
– Отрицательно, – без раздумий ответил Кийск.
– Благодарю вас, – едва заметно кивнул военный.
– Ну почему же отрицательно? – удивленно вскинул густые темные брови Смит. При этом его вопросительный взгляд был почему-то устремлен не на Кийска, а на Ли. – Лабиринт признал в вас разумных существ и помог вернуться домой. Что же в этом плохого? Я бы скорее оценил это как первый
