презрительной усмешке инспектор.
– Надеюсь, мне удастся развеять все ваши сомнения. Не желаете ли вначале осмотреть наш Храм? – Кул сделал приглашающий жест рукой.
– Меня больше интересует, как живут ваши люди. Временные надувные ангары не лучшее место для жилья, – инспектор сразу же избрал жесткий, агрессивный стиль общения.
– Братья и сестры нашей общины непритязательны в быту, их вполне устраивает то, что они имеют. Но вы, конечно же, сможете увидеть все, что пожелаете.
– Существуют определенные нормы жилья для людей, и нарушать их не имеет права никто, ни под каким предлогом.
По своему опыту Серегин знал, что управляющие инспектируемых колоний всегда стремятся вначале продемонстрировать проверяющему все то положительное, что у них имеется. Но, если сразу же зацепиться за какой-нибудь, пусть даже самый незначительный огрех, то управляющий мгновенно теряет почву под ногами, начинает лепетать какие-то невразумительные оправдания, и после этого уже не составляет большого труда убедить его в том, что он совершенно не справляется со своими обязанностями и дела его колонии идут хуже некуда.
К удивлению Серегина, Кул повел себя совершенно иначе. Он подошел к инспектору почти вплотную и тихим, но властным голосом произнес:
– По-моему, господин инспектор, нам с вами не стоит выяснять отношения на глазах у своих подчиненных. Это ни вам, ни мне не пойдет на пользу. Давайте для начала пройдем в мой кабинет и переговорим с глазу на глаз.
Кул открыл дверь купола и жестом пригласил инспектора войти.
Секунду подумав, Серегин решил, что в предложении Кула, пожалуй, есть свой резон. Смять колонию на РХ-183 – он не сомневался в этом, – не составит большого труда. Однако, Кул – противник, похоже, достаточно сильный и опытный, – вполне способен прилюдно разыграть сцену, про которую десантники потом будут рассказывать анекдоты.
– Оставайтесь здесь, – велел он десантникам и шагнул за порог.
Кул последовал за ним, прикрыв за собой дверь.
Лаваль откинул задний борт вездехода, и четверо десантников уселись на импровизированную скамейку.
В нескольких шагах от них неподвижно застыли три фигуры, облаченные в подвязанные красными веревками балахоны.
Мэй достал из-под заднего сиденья коробку с лимонадом и выдал каждому по банке.
– Эй, ребята, – окликнул Шагалов колонистов. – Угощайтесь.
Серые балахоны даже не шелохнулись.
Кабонга снял с головы пилотку и раскрутил ее на пальце.
– Не нравится мне здесь, – негромко произнес он.
– И что же конкретно тебе не нравится? – спросил Мэй.
– Все, – коротко и конкретно ответил Кабонга. – Например, их серые балахоны, под которыми запросто можно спрятать не то что парализатор, а даже небольшой трассер.
– Исключено. Планета безжизненная, а значит, оружие в колонию не поставляется.
– А для чего, по-твоему, существует контрабанда?
– Они только тебя и ждали, чтобы выпалить наконец из контрабандного трассера, – рассмеялся Шагалов.
– Смейся, – серьезно ответил Кабонга. – А мне все равно было бы спокойнее, если бы на мне была не парадка, а полевая форма с бронепластиковой подложкой.
Глава 8
Одни неудачи
Вернувшись к вечеру на корабль, Кийск первым встретил Кабонгу, который уже успел скинуть столь нелюбимую им парадку и теперь бегал по кораблю, раздражая взгляд инспектора, в продранных на коленях штанах и зеленой майке на узких лямках.
– Ну как, может быть, сегодня повторим? – шутливо толкнул он Кийска кулаком в плечо.
– Только не сегодня, – устало покачал головой Кийск.
Он так и не нашел пещеру с вездеходом. В ту ночь, когда они с Кивановым убегали со станции, дорогу выбирал Борис, но Кийску казалось, что он хорошо ее запомнил. Возможно, вход в пещеру засыпало обвалом.
Соглашаясь на предложение Штраггратерна, Кийск главным образом думал только о том, что наконец-то обретет свободу. Во время полета он наслаждался полученной свободой, не слишком задумываясь над тем, что ему предстоит. Теперь же он с полной отчетливостью сознавал, что если не найдет Лабиринт, то недели через две его свободе наступит конец. И у него не было абсолютно никаких идей, как вести поиски.
Продолжать мотаться по пустыне, надеясь, что, как когда-то у Качетряна, колесо вездехода застрянет в расщелине, которая окажется входом в Лабиринт? Пустое занятие, на которое можно потратить всю оставшуюся жизнь.
Для решения практически невыполнимой задачи требовалось найти алгоритм действий, который при минимальных затратах времени сулил бы хоть какую-то надежду на успех.
Серегин также пребывал не в лучшем расположении духа. Он никому не рассказывал, о чем
