только подхлестнул поднимавшееся у него в душе раздражение. И, как он ни старался, голос его прозвучал хотя и ровно, но далеко не бесстрастно.
– Как?.. – едва заметно усмехнувшись, Снаттер приподнял край левой брови. – Скоро узнаешь.
Натянуто улыбнувшись, Снаттер кончиками пальцев коснулся плеча сержанта и резко повернул налево.
– Эй, ты куда, Снаттер?! – остановившись, удивленно окликнул его Андрей.
– Нужно мне, – не оборачиваясь и не замедляя хода, ответил Снаттер.
– В каком смысле? – совсем уж глупо решил уточнить Андрей.
– В том самом, в каком каждому из нас порой бывает нужно побыть наедине с собой, – нараспев произнес Снаттер, плавно взмахнул рукой в воздухе и скрылся за деревом.
Андрей посмотрел на Юнни.
Парень был мрачнее тучи, из которой вот-вот начнет сыпать град размером с горох. Похоже, наглотавшись газа со странной пылью, вырвавшегося из тела Хатшака, он теперь готов был поверить самым мрачным прогнозам Снаттера. Пытаться убедить его в том, что это всего лишь ни на чем не основанное предположение, не имело смысла. В конце концов, в Гиблом бору все они были обречены на смерть. Ни одна смерть не похожа на другую, но результат каждой из них один и тот же, до тоски однообразный. Разрываешь подарочную упаковку, ни на что не похожую, выбранную специально для тебя, а внутри то же самое, что и у твоего соседа.
– Ну, чего там?! – едва завидя Андрея и Юнни, нетерпеливо выпалил Шагадди.
– Хатшак превратился в монстра, – глядя в землю у себя под ногами, угрюмо ответил Андрей.
– Как лейтенант Манн?
– Хуже, – Андрей безнадежно махнул рукой.
– Поня-а-атно, – протянул Шагадди. – Так это вы стреляли?
– Я.
Шагадди молча кивнул. Других объяснений по данному вопросу ему не требовалось.
– А Снаттер где?
– Пошел пописать, – мотнул головой в сторону Андрей.
– Мне бы тоже надо, – смущенно признался Шагадди. – Кто бы помог…
Тишину предвечернего леса разорвала короткая автоматная очередь.
Андрей вздрогнул всем телом, так, словно все до последней пули вошли ему в спину.
– Черт бы его побрал!!!
Схватив с колен Шагадди автомат, Андрей кинулся в лес, все еще надеясь, что произошло что-то другое, совсем не то, о чем он подумал, услышав выстрелы.
– Снаттер! – орал он на бегу во всю глотку. – Снаттер!.. Чтоб тебя!..
Обогнув выросшее на пути очередное дерево, Андрей остановился как вкопанный, едва не наступив на тело Снаттера.
Что это был именно он, можно было догадаться лишь по шевронам на карманах армейской куртки, пришитым мелкими, аккуратными, характерными только для Снаттера стежками. Все лицо было превращено в кровавое месиво. Короткой очередью из автомата, приставленного дулом к нижней челюсти, Снаттер снес себе полчерепа.
– Снаттер… – одними губами произнес Андрей.
Автомат, который он держал в руке, опустился дулом к земле.
Услышав за спиной тихие, крадущиеся шаги, Андрей стремительно обернулся.
В двух шагах от него стоял Юнни. Он ничего не сказал, только быстро облизнул сухим языком потрескавшиеся губы.
– Если ты хочешь сделать то же самое, – указав стволом автомата на труп Снаттера, жестко произнес Андрей, – то делай это прямо сейчас. Я должен точно знать, на кого я могу рассчитывать.
– У него не оставалось иного выбора, – медленно произнес Юнни. – Он знал, что обречен.
– Верно, – кивнул Андрей. – Но он ждал до последнего. Он убил себя не после того, как увидел, во что превратился Хатшак, а только тогда, когда монстр зашевелился у него внутри. Он сделал это, когда понял, что больше ничем не поможет нам, а его присутствие вскоре может стать прямой угрозой для всех оставшихся в живых.
– Сержант, – Юнни поднял взгляд, чтобы заглянуть Андрею прямо в глаза. – Вы думаете, у нас еще есть шанс на спасение?
– Если бы я был уверен в том, что у нас нет ни единого шанса, то поступил бы так же, как и Снаттер.
– Споры летающего шара убили Хатшака всего за сутки, – бросив быстрый взгляд на тело Снаттера, негромко произнес Юнни.
– Ну и что? – сделав вид, что не понял, о чем идет речь, спросил Андрей.
– Я ведь наглотался той дряни, что вылетела из тела Хатшака. – Юнни старался выглядеть и говорить спокойно, но голос его дрожал, а лицо сделалось бледным как полотно. – Значит, и у меня остались всего сутки.
