Они вошли в подъезд четырехэтажного здания, выходящего фасадом в центральный проход. Один охранник сразу же куда-то исчез. Двое других провели Стинова по длинному коридору и втолкнули в маленькую комнатку без окон, в которой не было ничего, кроме узкой кровати, застеленной серым одеялом. Здесь охранники быстро обыскали Стинова, забрав все имевшиеся у него документы. Стинов не сопротивлялся, полагая, что после обыска его начнут допрашивать. Однако, сняв с задержанного наручники, охранники, так и не сказав ни слова, вышли из комнаты.
Хлопнула дверь, щелкнул запертый замок, и Стинов остался в одиночестве.
Сделав пару кругов по камере, Стинов лег на кровать. Приподняв повыше подушку, он положил голову на согнутый локоть правой руки и прикрыл глаза. Он безмерно устал, но нервное возбуждение, усиленное неопределенностью положения, в котором он оказался, не давало уснуть. Почему его заперли в одиночке? Чего он здесь ждет? Вызова к руководству Информационного отдела или же комендантов, которые придут, чтобы забрать беглеца?
Кроме того, два момента, ускользавшие от понимания, беспокоили и даже в какой-то степени пугали Стинова.
Первый касался той части его сознания, что уже дважды проявляла себя в критических ситуациях. Тело его было неплохо сложенным, но атлетом он себя не считал. Спортивный зал посещал редко, обычно не по собственной инициативе, а за компанию с кем-нибудь из сослуживцев. Но, не имея абсолютно никаких навыков рукопашного боя, он дважды сумел выйти победителем из схваток с комендантами, превосходившими его как числом, так и умением. Случайностью назвать это было трудно, особенно если вспомнить то, как ловко обращался он с дубинкой, которую впервые в жизни держал в руках.
Второй момент был связан с появлением таинственного монаха-геренита и с тем, что каким-то непонятным образом о происшествии в секторе Ломоносова стало известно старику-соседу.
Орден геренитов контролировал сектор Паскаля. Прежде это был обычный жилой сектор, и, помня об этом, Комендантский отдел пару раз пытался взять его под свой контроль. Но каждая такая попытка заканчивалась кровавой резней. Проповедующие мир и любовь монахи-герениты, как выяснилось, умели неплохо обращаться с оружием. А организованность и выучка комендантов не смогли противостоять тотальному фанатизму монахов и их презрению к смерти. Орден геренитов не так явно, как Комендантский и Информационный отделы, но исподволь также стремился к расширению своего влияния в Сфере. Миссионеры и приверженцы церкви понемногу расползались по зонам, соседствующим с сектором Паскаля, и остановить это движение было невозможно.
Удивительным было не то, что монах-геренит наблюдал за тайными учениями комендантов, а то, что он, рискуя выдать себя, решил помочь Стинову. А старик-сосед, упомянув посланца Провидения, явно дал понять Стинову, что ему известно о встрече с монахом.
Клацнул дверной замок.
В комнату вошел высокий широкоплечий блондин примерно одного с Игорем возраста. На нем был легкий полуспортивный костюм изумрудно-зеленого цвета. На груди – крошечный золотистый значок с эмблемой Информационного отдела. В одной руке блондин держал стул, подхватив его за спинку, в другой – светло- серый планшет электронного блокнота.
При его появлении Стинов моментально вскочил с кровати.
Блондин поставил стул, сел на него, положил на колени электронный блокнот и смерил Стинова откровенно изучающим взглядом.
– Я вижу, отдохнуть вам так и не удалось? – спросил он после паузы.
– Надеюсь, у меня для этого еще будет время, – натянуто улыбнулся Игорь.
– Вы, должно быть, оптимист, – блондин растянул уголки губ в стороны, изображая ответную улыбку. – Я бы не хотел оказаться на вашем месте.
– Это я только хочу выглядеть бодрячком, – смутился Стинов.
– Есть хотите? – спросил блондин.
– Если это возможно, предпочел бы сначала разобраться с делами.
– Мне нравится ваш подход, господин Стинов, – одобрительно наклонил голову блондин. Коснувшись указательным пальцем кнопки на торцевой части электронного блокнота, он включил запись. – Меня зовут Петр Медлев. Я представляю службу безопасности Информационного отдела.
– Очень рад, что мое заявление наконец-то воспринято всерьез, – кивнул в ответ Стинов.
– Ну, допустим, пока еще никакого заявления не было, – Медлев откинулся на спинку стула и, придержав рукой электронный блокнот, положил ногу на ногу. – Проверив ваши документы, мы установили, что час назад Комендантский отдел объявил вас в тотальный розыск. И это пока все.
– Совершенно случайно… – от волнения Стинов запнулся, и прежде чем продолжить, кашлянул в кулак. – Совершенно случайно, – начал он снова, – я стал свидетелем события, которое высшее руководство Комендантского отдела намерено любой ценой сохранить в секрете. В данном случае такой ценой стала моя жизнь. Обо всем, что знаю, я готов рассказать руководству Информационного отдела в том случае, если в обмен мне будут гарантированы жилье и работа в любом из секторов, находящихся под вашим контролем.
– Это все? – спросил Медлев, внимательно выслушав Сти-нова.
Голос его был спокойным, лицо абсолютно ничего не выражало.
– Пока все, – ответил Стинов. – Остальное я расскажу только после того, как получу соответствующие гарантии.
– В таком случае ответь мне еще на один вопрос, – поставив обе ноги на пол и положив локти на крышку электронного блокнота, Медлев чуть подался вперед. – Кто ты такой?
Медлев смотрел в глаза Стинову не более десяти секунд – этого было довольно, для того чтобы его собеседник смог почувствовать и осознать всю свою ничтожность. Медлев не стал дожимать Стинова. Он снова выпрямился и небрежно закинул ногу на ногу.
– Нам про тебя все известно, – сказал он. – Всю свою жизнь ты проработал рядовым исполнителем в
