жениться на ней, у нас нет причин, чтобы ставить в неловкое положение ее или вас, мистер Гросс.
Агент задумался.
— А еще мистер Харт просил передать, что вы можете оставить себе бриллиант на память, — сказал Уайатт актрисе.
Ее глаза блеснули.
— Правда? Я…
— Делайте, что пожелаете. На ваше усмотрение.
Агент сделал два шага вперед. Теперь он был от Уайатта ближе, чем на расстоянии вытянутой руки. От него пахло бриолином.
— Послушайте, мистер Эрп, — сказал он, улыбаясь. Так могла бы улыбаться змея. — И вы, и я знаем, что Уильям С. Харт стоит много больше, чем просто бриллиант.
— Конечно. Но вы и мисс Моррисон стоите значительно меньше.
Глаза агента расширились, и он оскалил зубы. Схватив Уайатта за воротник дождевика, он толкнул его, стукнув о дверь.
— Послушай, старик, — начал Гросс. Запах «Сенсена» из его рта перекрыл запах бриолина. — Ты не можешь угрожать мне. Это шантаж, и скажи этому старому хрычу Харту, что если он настолько…
То, что произошло в следующий момент, произошло слишком быстро, чтобы агент это увидел. Но он это почувствовал. Без сомнения.
Уайатт молниеносно выхватил правой рукой из висевшей на левом боку кобуры длинноствольный «кольт» сорок пятого калибра. Вылетев из-под дождевика, револьвер боком ударил по скуле агента, столкнувшись с нею с болезненным глухим стуком.
Уайатт увидел, что у мужчины закатились глаза, прямо, как подковы в игровом автомате. Правую сторону его лица залила кровь, и он упал у края кровати беспорядочной грудой плоти и нижнего белья.
Глаза Милли раскрылись едва ли не шире ее рта. Актриса продолжала сидеть, скрестив ноги, с коленями, выглядевшими мягче плюшевого медведя. Фотографии все еще были у нее в руках и на коленях.
— Ты сможешь его уговорить? — спросил ее Уайатт.
Она кивнула.
— Я… я… я…
— Ты, малышка?
— Я никогда еще не
Она имела в виду револьвер.
Уайатт убрал оружие.
— Можешь оставить это себе, — сказал он, имея в виду фотографии.
Лежащий на полу Гросс начал подыматься.
Уайатт присел. Мужчина был вполне в сознании, чтобы понять, что ему говорят.
— Ты знаешь, как можно уладить дело с мистером Хартом. Это первое. А вот второе. Если ты еще хоть раз до меня дотронешься, мистер Гросс, тебе придется улаживать дела со мной.
Агент сглотнул комок, потом еще раз сглотнул.
— У вас не будет проблем со мной, мистер Эрп. Скажите Харту… скажите Харту, что его условия просто отличные.
— Рад был иметь дело с вами, — проронил Уайатт, поднимаясь. Не сдержавшись, он коснулся кончиками пальцев края «стетсона», прощаясь с девушкой в сорочке, сидевшей на постели. — Мадам.
И вышел наружу, где продолжала бушевать гроза.
Глава 2
Когда черное такси подкатило к бордюру перед бунгало, которое арендовал Уайатт Эрп, пассажирка что-то сказала водителю, расплачиваясь с ним, не покидая заднего сиденья. Затем таксист вышел наружу и открыл ей дверь, даже коснувшись при этом рукой козырька. Видимо, чаевые были щедрыми, поскольку, вернувшись за руль, водитель продолжал ждать женщину, глядя, как поднимается она на веранду, где сидел на жестком стуле Уайатт с книгой на коленях и собакой у ног.
Она была одета вполне по нынешней солнечной, но прохладной апрельской погоде и весьма современно — белая соломенная шляпка, шелковое платье кораллового цвета в белый горошек с широкими рукавами наподобие кимоно. Талия была затянута атласным поясом, спереди которого фиговым листком болталась черная сумочка. Белые гольфы. Белые туфли.
Она была достаточно рослой, чтобы носить все это, и достаточно стройной. Правда, вдвое старше, чем следовало бы. Если честно, то ей уже было шестьдесят. Уайатт все думал, что же это за маскарад, будь он проклят, пока она подымалась по ступенькам.
Маленький шпиц сел и замахал пушистым хвостом, наблюдая за посетительницей одним глазом. Второй он потерял в схватке с двумя загнанными в угол крысами на медном руднике Хэппи Дэйс пару лет назад. Собачку звали Эрпи, и то, что шпиц не рычал, было хорошим знаком… или должно было быть таковым, поскольку самому Уайатту очень хотелось зарычать.
— Кейт, — сказал он.
Не то чтобы поприветствовав ее, просто вслух заявил, что заметил и узнал.
Она остановилась.
В этом наряде женщина смотрелась глуповато, но она действительно очень хорошо сохранилась, вытянутый овал ее лица все еще был гладким и светящимся. Черт, ей всегда удавалось следить за собой…
— Уайатт, — произнесла она своим певучим голосом, слегка искаженным акцентом, который сама Кейт именовала венгерским. Что-то вроде того, как говорить со ртом, набитым гуляшом.
— Я могу отпустить такси?
— Никто тебе не мешает.
— Я бы хотела поговорить с тобой.
— Как всегда.
Она повернулась и кивнула водителю. Тот кивнул в ответ и резко рванул с места. Он прекрасно знал, что в этом небогатом районе, застроенном оштукатуренными деревянными бунгало и покрытом слегка подстриженной травой, не стоит рассчитывать на клиентуру. Здесь живут старики, целыми днями сидящие на верандах.
Когда женщина поднялась на последние ступеньки, Уайатт наконец-то встал. Эрпи вилял хвостом, вывалив язык, его глаза горели. Вернее, один глаз.
Уайатт жестом показал на жесткий стул.
— Садись на мой, — сказал он, направившись к креслу-качалке, которое обычно занимала его жена.
Кейт будто знала это.
— О, а Сэди дома?
— Вернется после полудня. Пошла за покупками.
Вернее, поиграть. В Сан-Бернардино, на «Большом Красном Вагоне», поиграть в покер в задней комнате какого-нибудь отеля. Но это никого не касается.
— Жалко, — сказала Кейт. — Было бы очень здорово повидаться с ней.
Уайатт знал, что повидаться с Сэди, возможно, было самым последним из желаний Кейт. Две женщины не встречались никогда. Он прекрасно понимал, что эта старая кошелка в новых шелках лишь пытается соблюсти вежливость.
Кейт кокетливо переступила через последние две ступеньки и опустилась на стул, подбирая платье. Она положила сумочку на деревянные дощечки позади себя. Уайатт поднял кресло-качалку, развернул его в сторону гостьи и поставил в такое положение, чтобы оно стояло неподвижно. Он не слишком любил любимое кресло своей жены.
