— Это Монтсеррат Фабрегас, а мое имя — Хосе Мария Уртадо де Мендоса.
Мы пожали друг другу руки.
— Полагаю, вас интересует причина, по которой я попросил вас прийти сюда, но в нескольких словах ее трудно объяснить, так что, если позволите, я расскажу вам все по порядку.
Смит, или как его там звали на самом деле, умолк, ожидая нашего согласия.
— Продолжайте, — сказала Монтсе.
— Я разделю свою историю на три главы: они, хоть и разрознены во времени, тем не менее взаимосвязаны, и позже вы сами в этом убедитесь.
— Не выводите нас из терпения, говорите скорее, — попросил я.
— Это могила Джона Китса, одного из крупнейших английских поэтов, — начал он свое повествование. — А в соседней захоронены останки человека, заботившегося о нем до самой смерти, художника Джозефа Северна. Они приехали в Рим вместе в сентябре 1820 года. Северн отправился в это путешествие после того, как получил золотую медаль Королевской академии; Китс же устремился в Италию из-за благотворного климата, поскольку болел туберкулезом. Друзья — на самом деле они познакомились всего за три дня до того, как судно отчалило из Англии, — обосновались в небольшой квартире в доме номер двадцать шесть на пьяцца ди Спанья. Здоровье Китса не улучшалось, ему становилось все хуже, и в начале 1821 года Северну пришлось заняться поисками места, где можно будет похоронить приятеля. Вот оно, вы на него смотрите. Разумеется, в то время кладбище не было обнесено забором и за ним не ухаживали, а по травке между могилами бродили козы в сопровождении пастухов. Несмотря на это, здесь в изобилии росли маргаритки, нарциссы, гиацинты и лесные фиалки. Китс пришел в восторг от описания кладбища и уговорил товарища наведываться туда. Во время одной из таких «прогулок» Северн встретил пастуха. Завязалась благожелательная беседа. И пастух рассказал ему, что нашел в кофре у подножия пирамиды Гая Цестия странный документ — речь шла о египетском папирусе. Северн выкупил его у пастуха, чтобы отнести Китсу: ведь тот нуждался в развлечениях, дабы забыть о своей болезни. Китс с радостью принял подарок и сообщил об обстоятельствах, при коих папирус был обнаружен, своему врачу, доктору Кларку. Тот, в свою очередь, передал новость британскому консулу в Риме. Папирус Китса стали обсуждать в таких заведениях, как «Антико кафе греко», где собирались приехавшие из-за границы представители богемы и ученого мира. Весть о нем дошла до ватиканской курии. Китс считал, что в папирусе содержится ключ, благодаря которому можно найти в Египте сокровище фараона, или что-то в этом роде. К несчастью, поэт умер 23 февраля, в тот же год. Но дело на этом не кончилось. Вы следите за моим рассказом?
— Конечно.
— Для католической церкви Китс был протестантом; кроме того, в 1821 году считалось, что его болезнь может стать причиной эпидемии, а посему Ватикан приказал сжечь все, что находилось в его квартире: мебель, одежду, книги, бумаги и так далее. Мы считаем, что на самом деле они хотели завладеть папирусом, который подарил поэту Северн.
— Зачем? — спросила Монтсе.
— Потому что там находилась карта, так называемая Карта Творца.
— А что было в этой карте? — снова поинтересовалась Монтсе.
Смит несколько секунд помедлил, прежде чем ответить.
— Это зависит от того, во что верить. Говорят, эту карту начертал сам Господь, и она содержит ключ к пониманию мира со дня его сотворения.
— Ничего подобного на свете существовать не может, — возразил я.
— Лучше нам перейти ко второй главе, — сказал он, проигнорировав мое замечание. — Полагаю, вы задаетесь вопросом: как и когда карта попала к подножию пирамиды Гая Цестия. Вы слышали о Германике, римском военачальнике? Он являлся одним из главных исторических персонажей своей эпохи. Он был сыном Друза, брата императора Тиберия, и тот усыновил его после смерти отца. Однако Тиберий видел в Германике опасного соперника — ведь его обожали народ и армия. В семнадцатом году нашей эры император отправил его в Антиохию, якобы для усмирения парфян. Германик был не только солдатом, но и человеком глубоко чувствительным, он даже писал стихи. И он решил, не испрашивая на то позволения Тиберия, совершить путешествие в Египет. Он приехал в страну Нила весной девятнадцатого года и оставался там до осени. На протяжении этих шести месяцев Германик познакомился с представителями многочисленных сект, хранивших культурное наследие и мудрость древних египтян. Именно так ему удалось заполучить Карту Творца.
— А откуда эта карта оказалась у египтян? — поинтересовалась Монтсе.
— Карта попала в Египет во время персидского завоевания, пятью веками раньше. Случилось так, что по возвращении в Антиохию Германика отравил некий Пизон, исполнявший приказ Тиберия. Посему карта отправилась в Рим вместе с прочим имуществом военачальника. Нам неизвестно, почему кто-то решил ее спрятать, но обращает на себя внимание тот факт, что это сделали в пирамиде Гая Цестия.
— Следовательно, карта перекочевала из Персии в Египет, а от Германика перешла в руки неизвестного лица, спрятавшего ее у основания пирамиды Гая Цестия, потом ее нашел пастух и продал Северну, и наконец после смерти Джона Китса ее забрал Ватикан, — подвела итог Монтсе.
— Именно. Но остается еще третья глава, самая важная из всех, та, из-за которой вы находитесь здесь. В 1918 году немец Рудольф фон Зеботтендорф на основе Тевтонского ордена создал тайное общество «Туле» — организацию, объединявшую полдюжины националистических союзов. Название «Туле» было избрано в память об одноименной легендарной стране, представлявшей собой что-то вроде северной Атлантиды и послужившей предметом вдохновения для Рихарда Вагнера. Фон Зеботтендорф некоторое время жил в Каире, там он вступил в Мемфисскую ритуальную ложу и узнал о существовании Карты Творца. Год спустя еще один член «Туле», Антон Дрекслер, основал в Мюнхене Рабочую партию Германии — политическое ответвление «Туле». Адольф Гитлер присутствовал на одном из съездов партии и по окончании заседания вступил в ее ряды. Через несколько месяцев он возглавил организацию, и она стала называться «Национал-социалистическая рабочая партия Германии», то есть превратилась в известную нам сегодня нацистскую партию. Переход власти в руки Гитлера повлек за собой участие «Туле» в работе всех правящих органов. Целью «Туле» было заставить науку выявить качества, присущие арийской расе. И тут появляется ключевая фигура — Карл Хаусхоффер, профессор геополитики, востоковед и член «Туле», проповедовавший идею «крови и почвы», согласно которой превосходство одной расы над другой зависит от завоевания ею того, что он назвал Lebensraum — «жизненным пространством». То есть территория для нации — не только средство получения власти, но и сама власть. Для поддержки теорий Хаусхоффера «Туле» создала «Deutsche Ahnenerbe» — «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков». Это было что-то вроде организации по исследованию истории древней культуры, состоявшей из лингвистического подразделения и отдела, занимавшегося содержанием и символикой народных традиций. Их задачей являлся поиск доказательств превосходства арийской расы и ее древнего права оккупировать приграничные территории. Вскоре идеи Хаусхоффера увлекли Германа Геринга, публично заявившего о намерении Германии установить контроль над Австрией и Чехословакией и о своем требовании к западным державам развязать ей руки для действий в Восточной Европе. Кроме того, нам известно, что число подразделений в «Аненербе» увеличилось: там стали заниматься германской археологией и эзотерикой. Нацисты убеждены, что в мире существует дюжина «священных предметов», способных предоставить своим обладателям неограниченную власть. Карта Творца входит в число этих якобы магических вещей.
— Вы хотите сказать, что нацисты охотятся за картой? — спросил я с сомнением.
— Отвечу вам фразой Джона Китса: «У фанатиков есть мечты, из которых они ткут рай для своей секты». Они хотят получить не только Карту Творца, но и Ковчег Завета, Святой Грааль и Священное Копье Лонгина. Нацисты верят в геомантию[13] и убеждены в существовании священной географии: они полагают, что ни одна страна не возникла в результате спонтанных действий и в основе всякого территориального разделения лежит некий общий план. Карта Творца поможет им раскрыть этот план.
— Не понимаю, каким образом, — сказала Монтсе.
— Видите ли, на протяжении истории горы часто считались местом обитания богов. Например, у греков эту роль выполнял Олимп, у древних евреев — Синай и Хорив, у тибетских буддистов — Канченджанга, у индусов — Меру и Кайлас. По убеждению геомантов, эти священные горы в
