бароном. И оно, помимо воли девушки, отразилось в ее глазах. Матье обернулся и внезапно понял: что-то в ней изменилось.
— Сегодня у меня свободный день, — пробормотала Альгонда неуверенно и опустила глаза. — И я подумала…
— Можно сходить на речку, — с бьющимся сердцем предложил Матье.
— Когда ты закончишь с выпечкой.
Он кивнул.
Проглотив комок в горле, она повернулась, чтобы уйти, но тихонько бросила ему через плечо:
— Спасибо за булочку. Мне ее так хотелось…
Матье стоял и смотрел ей вслед, пока до него не донесся призывающий к порядку голос Жанно, его отца, который как раз возвращался из отхожего места, располагавшегося у стены:
— Пошевеливайся, сердцеед ты наш! Женщина — как хлеб: кусать надо, когда у нее уже корочка хрустит! И после свадьбы то же самое…
Пребывая во власти приятного волнения, Матье вернулся к печи.
Спустя час он явился в кухню с корзиной хлеба и булок в обмен на которую обычно получал от мэтра Жаниса свой завтрак. Повар, подмигнув, взял у юноши корзину.
— Налей себе гоголь-моголя за труды, — сказал он, кивнув в сторону деревянной колоды, на которой стоял кувшин с лакомством.
Альгонда сидела тут же, за столом. Юноша направился к ней, ощущая, как горит щека в том месте, куда она его поцеловала. Альгонда встретила его улыбкой. Помогая мэтру Жанису готовить пироги с разными начинками, она совершенно успокоилась. Тем более ей было приятно видеть, как обрадовался этот добряк, отметив, что к ней вернулись беззаботность и веселость. Они поговорили о приготовлениях к свадьбе, для которой повар с помощниками уже успели испечь массу пирогов и паштетов. Альгонда по секрету сказала мэтру Жанису, что юноша наконец решился.
Альгонда протянула Матье кубок. Он глотнул вкуснейшего гоголь-моголя.
— Что-то сегодня от вас обоих слова не дождешься, — со смехом сказал мэтр Жанис, подходя к столу с большим куском хлеба, намазанного сливочным маслом, в руке.
Он положил его на стол и разрезал ножом напополам.
— Это все из-за вашего гоголь-моголя, — попытался оправдаться Матье, радуясь, что между ним и Альгондой вновь установилось взаимопонимание.
— Рад, что вы поладили, — громко сказал повар, упирая руки в бока. — Посмотрите на них — пара нежных слов, и оба потеряли дар речи!
Дружный хохот поварят смутил молодых людей.
— Идем? — спросил Матье, опуская на стол пустой кубок.
Альгонда кивнула. Они обменялись понимающими взглядами. И одновременно, как это бывало в детстве, вскочили из-за стола.
— А как же хлеб с маслом? — возопил мэтр Жанис.
Но ни Альгонда, ни Матье даже не оглянулись. С умилением глядя им вслед, повар пухлыми пальцами взял кусок хлеба и откусил от него. Переводить продукты? В этой кухне — никогда!
В ущельях, через которые протекает Фюрон, можно найти спокойное местечко. Матье и Альгонда знали несколько таких мест и в детстве часто ходили туда купаться. В замке были и другие дети, но помладше или, наоборот, постарше, поэтому они не хотели обременять себя первыми и становиться бременем для последних. Часто, закончив работу, они убегали к реке. Однако чем старше они становились, тем меньше времени у них оставалось для забав. Они все реже приходили в это небольшое ущелье, где можно было спрятаться от нескромных взглядов. Едва переводя дыхание после долгого пути, они становились каждый на свой камень, омываемый быстро текущей водой. Отточенными за годы движениями снимали башмаки, садились и опускали в воду ноги.
— Я уже забыла, какая она холодная, — поежилась Альгонда, снова пережив неприятные ощущения, испытанные в подземелье.
И все же ее охватило желание прыгнуть в воду. Она поставила ноги на камень и, поднимаясь, чуть не свалилась, когда Матье, болтая ногами в воде, нарочно забрызгал ее. Он засмеялся. Альгонда выпрямилась. Прошлым летом она упала в воду и отомстила ему, облив водой с ног до головы. Чтобы защититься, Матье тоже полез в воду. Кончилось все потасовкой, причем каждый старался потопить другого. Такие беззаботные… И влюбленные друг в друга, хотя и не подозревавшие об этом.
— Помнишь? — спросил он.
Альгонда не сомневалась, что он, как и она сама, вспоминает, как переплелись тогда их тела.
И поцелуй, который стал для обоих неожиданностью — целомудренный и чистый, как речная волна. И с того мгновения все изменилось.
Альгонда опустила голову, наблюдая за поднимавшейся по течению маленькой форелью.
Прерываемое криками ястреба, кружившего над ближним лесом, неловкое молчание повисло между ними. Матье нарушил его вздохом.
— Какая она, комната Мелюзины?
— Обычная, — ответила Альгонда.
Она предпочла бы поговорить о чем угодно другом, но ничего не шло на ум.
— Ты не хочешь мне о ней рассказывать?
— Просто рассказывать нечего, вот и все. Комнату открыли, я в ней прибрала, столяр Бастьен починил мебель, портниха Бертий пошила новые шторы и постельное белье. Теперь все готово к приезду дочери барона.
— Говорят, из-за нее уже дрались двое…
— Кто тебе сказал? — удивилась Альгонда.
Он пожал плечами.
— Рано или поздно все становится известным.
Она вздрогнула. А что, если кто-то знает о ее ночных посещениях комнаты барона? Она никогда никого не встречала…
— А ты бы дрался из-за меня? — спросила она.
— Ты прекрасно знаешь. Но ведь нет причины драться, правда?
— Правда.
— Он тебя не трогал?
Она поняла, что Матье говорит о бароне, постаралась, чтобы в ее голосе прозвучала уверенность. Она старалась не смотреть ему в глаза…
— Нет.
— А пытался?
— Нет.
— А я бы на его месте…
Она посмотрела на него.
— Оставайся лучше на своем.
Он с довольной улыбкой выпятил грудь.
— Ты права. Я красивый, веселый, молодой…
— …И я тебя люблю, — выпалила Альгонда, которой не терпелось признаться ему в этом.
Он застыл на месте. Взгляды молодых людей встретились.
— Так сильно, что выйдешь за меня? До этих пор ты…
— Ты никогда у меня об этом не спрашивал.
— А если я сделаю это здесь? Сейчас? — тихо произнес он, помешивая подобранной тут же палкой ил у берега. Было заметно, что он сильно волнуется.
— Попробуй…
— Ты не будешь насмехаться? — спросил он.
Альгонда посмотрела на него с нежностью. Он отвернулся. Прошло несколько минут. Он все еще
