Бирюза, изумруд. Ай, Ночь — В синем разливная, А в сердце ало вино. Грудь моя-спелая, дивная. Я вся — Раскрыто окно. Ай, Мой Зарем, Мой гарем, Моя Персия», Слушал Степан Зачаруйный дурман, Слушал Степан Эту песню Мейран, Слушал, как пьян От любви, атаман. Хмурился: Персиянка Хвалена — Любовница Смелая. Две любви: Мейран да Алёна, — Лебедь чёрная, Лебедь белая. Не много ль любви? Алена-донская, А эта-заморская. Не много ль любви? Да и след ли Атаману В тумане бродить? Будто глаза Ослепли И камнем любовь Залегла в груди. Будто впрямь Потерял высоту, — Заблудился На склоне осиновом Да запел: «Не живать мне в саду, Не бывать в апельсиновом». Волга для вольницы Счастьем течет, — Отцу Тимофеичу Знатный почет: От края до края Холопская голь Власть свою правит По Волге в раздоль. Победы разгулом, Весельями дразнятся, Да только огулом Ругаются разинцы: «А ну ее к рожну — Персидскую княжну! В Волгу дунь ее, Колдунью. Не до баб нам, атаман, Когда с войском караван От царя идет в заимку. А ты с бабой спишь в обнимку. Слышь? Дунь! Кинь! Брось! А то сердце с нами врозь. Брось!» Груди гордые выправив В ожидающем трепете, Струги стали на выплави, Как на озере лебеди. Тишь. Жигулевские горы Солнце вечера режет. Устремились гор взоры На густеющий стрежень. Ждали. На струг вышел Степан Из шатровой завесы, А в руках — гибкий стан Извивался принцессы. Взмах! И брызги алмазные Ослепили глаза. Песни бражные, праздные Разлила бирюза. Прощай! Степан, как в бреду, утопил княжну И вот,
