страной и мечтал обрести там родной дом. Мне трудно объяснить это более внятно. Я чувствовал, что меня влечет к вашим благодатным берегам и к народу, из которого вышли дорогие мне люди, принявшие участие в судьбе мальчика столь скромного происхождения.
В последовавшей за этим тишине Оливер еще раз перебрал в памяти только что наспех выдуманную историю, которую ему удалось выпалить не моргнув глазом, несмотря на ее почти детскую несуразность.
Но мисс Эдлер также не моргнула глазом. Она вновь уставилась на него и насмешливо произнесла:
– Как это трогательно! Бедный ребенок, которого подобрали ангелы и который возвращается в края этих ангелов милосердия, отдавая дань их корням… В Бостоне все мужчины разговаривают так же, как вы?
– Как разговаривают?
– У вас, как мне кажется, произношение довольно культурного человека, но в нем все же есть что-то необычное.
– У американцев много разных акцентов, – ответил он, подавив раздражение. Как она провинциальна и самонадеянна! Поразительна. Несносна.
Черные волосы составляют резкий и неожиданный контраст с серыми глазами. Ее шляпка, и платье, и тонкая шаль – все безупречного качества, но изрядно поношено. Оливер подметил отсутствие перчаток и одной пуговицы на корсаже, а также то, что желтые маргаритки, украшавшие поля ее шляпы, угрожают в любую минуту оторваться. Девушка выглядела безнадежно отставшей от моды, но, заключил Оливер, поскольку ее отец богат, это скорее всего объясняется тем, что ее совершенно не заботят подобные вещи. Черт побери, он не мог припомнить, чтобы ему приходилось встречать другую такую женщину.
– Вы просто забросали меня вопросами, мисс Эдлер. – Он перешел на более легкий тон, стараясь, чтобы глаза его улыбались так же, как и губы. – После сегодняшнего разговора вы будете знать меня гораздо лучше.
– Я и так достаточно хорошо вас знаю. Я вижу вас насквозь.
Он не находил слов. Она явно старалась раздразнить его, добиваясь, чтобы он вышел из себя и, оскорбленный в своих лучших чувствах, отбыл.
– Разве есть что-нибудь зазорное в том, что человек зарабатывает себе на жизнь, мисс Эдлер, если он это делает честно? Я не ожидаю от вас иного отношения, чем просто как к наемному служащему в доме вашего отца, но я все же надеюсь, что вы не будете меня за это презирать.
Она настолько открыто смерила его взглядом с головы до ног, что ему ничего другого не оставалось, как только стоять не сводя с нее, в свою очередь, взгляда. Он видел, как она судорожно втянула в себя воздух и как между ее бровей залегла морщинка. Ее естественная бледность стала еще более явной, насколько это вообще было возможно.
– Так вы честный человек, сэр?
Налетевший невесть откуда ветер запутался в лентах ее шляпки и, словно потешаясь, растрепал его волосы, хотя утро выдалось абсолютно безветренным. Она была совсем пигалицей, худенькой, бледной и в самом деле чуточку простоватой, но он явственно ощущал ее волю – она была сильной, властной и в то же время трепетной.
Оливер непроизвольно протянул руку, чтобы дотронуться до складки между ее бровей.
– Какие мы серьезные, – промурлыкал он, удивившись, что она не отпрянула. – Если так хмуриться, на этом хорошеньком лобике появятся морщины.
Девушка спокойно отступила на шаг назад и с достоинством вскинула голову.
– Я задала вам вопрос, и вы на него уже ответили. – Ее щеки залились нежным румянцем. – Из всех пороков я больше всего ненавижу ложь. В особенности ложь с жестокими целями. Хорошенькой женщине не нужно говорить, что она хорошенькая, она и так это знает. Я могу вас заверить, что нисколько не заблуждаюсь на свой счет. Желаю приятно провести день.
Черт побери, он все испортил. Оливер подобрал свою шляпу и пустился вдогонку за быстро удалявшейся мисс Эдлер. Она держалась прямо, высоко подняв голову, и ее юбки развевались и хлопали, как паруса, в такт ее стремительным шагам.
Он без труда догнал ее и пошел рядом с ней в ногу.
Только отчетливый стук его каблуков по каменным плитам дорожки да легкое пошаркивание ее мягких туфелек нарушали тишину. Она все убыстряла и убыстряла шаг, почти перейдя на бег. Он слышал ее дыхание, резко вырывавшееся из груди.
– Мисс Эдлер, – сказал он, когда они покинули пределы церковного двора и устремились вдоль главной сельской улицы по направлению к широкому переулку, ведущему к Блэкмор-Холлу. – Мисс Эдлер, пожалуйста, не расстраивайтесь.
– Я… – Она остановилась, и ее лицо еще больше порозовело. – Как вы смеете указывать мне, какие чувства я должна испытывать. Почему…
Две пожилые дамы важно прошествовали мимо них, направляясь в сельскую продуктовую лавку. Мисс Эдлер кивнула в ответ на их приветствие и, едва они исчезли за дверью магазинчика, поспешила дальше.
Он не должен прекращать попыток добиться ее расположения. Он не может себе этого позволить. В гнетущей тишине они продолжали свой путь вдоль рядов серых, крытых соломой каменных домов, окруженных садами, готовыми вот-вот распуститься в весеннем цветении.
Переулок, ведущий к обнесенным оградой землям поместья Блэкмор-Холл, был изрезан следами колес экипажей. Прошедший ночью дождь оставил на земле непросохшие лужи. Мисс Эдлер, почти паря в воздухе, словно эльф, проворно их огибала. Оливеру казалось, что в каждом шаге девушки сквозит охватившее ее отчаяние.
Не он ли является его причиной? С каким упорством эта малышка старается избавиться от него!
– Вы пришли к выводу, что я достоин презрения, – наконец проговорил он с неподдельной горечью. – Не могу ли я узнать почему?
