В ванной Грир отколола от кружевного жакета букетик гавайских карликовых орхидей. Наполнив водой стакан, она аккуратно поставила в него цветы. На ней были коротенький жакет и легкое шифоновое платье очень светлого кремового цвета, с которыми она надела только жемчужные бусы и сережки — подарок Джоша.
В течение трех недель, казалось бесконечных, они улаживали многочисленные формальности. Этим вечером Грир уже не помнила, как прошли те дни. Наконец-то они с Эндрю принадлежали друг другу. Наконец-то они были вместе. Она радовалась тому, что медовый месяц они проведут в Сиэтле. Эндрю хотелось как можно больше узнать об этом месте, а он еще многого не посмотрел.
Раздеваясь, она прокручивала в памяти скромную свадебную церемонию в маленькой церкви неподалеку от дома, где жили они с Кейси. Воображение Грир живо нарисовало ей лицо Эндрю: нежное, трепетное выражение в его глазах, когда он надевал кольцо ей на палец, и его слезы счастья, которые он и не пытался скрыть, когда она надевала кольцо ему.
Подарок Кейси был из переливчатого аметистового атласа. Грир надела через голову сорочку и дала ей приятно скользнуть по телу. Лиф с классическим вырезом поддерживался лишь тоненькими, не толще нитей, бретельками. Ткань мерцала на каждом изгибе и впадинке тела Грир, очерчивая ее твердые соски, углубление пупка, бугорок между ног. Она провела руками по скользкой ткани и слегка подкрасилась. Ей хотелось пробудить в нем безграничную страсть, хотелось вознестись с ним вместе на такие высоты, добираться до которых им еще не приходилось.
Когда Грир вышла, Эндрю уже не было на кровати. Ветер, рвавшийся из открытых окон в номер отеля «Эджуотер», вздымал волнами прозрачные занавески. Взяв свой бокал, она вышла на веранду. Эндрю стоял, облокотившись об ограду и устремив взгляд на бухту Эллиот.
— Привет, — сказала она. — Ты тут замерзнешь. Обернувшись, он посмотрел на нее:
— Глядя на тебя в этой одежде — нет. A вот ты замерзнешь. — Он быстро накинул пиджак Грир на плечи и чокнулся с ней бокалом. — За лунный прилив.
Грир приникла к нему и затрепетала, когда он накрыл ладонью ее грудь под сорочкой. Все мысли вылетели из ее головы. Эндрю целовал ее губы, жадно лаская ее изнывавшее тело.
— Выпей, — наконец велел он.
Она сделала глоток и попыталась вспомнить, каким был тост.
— За что пьем?
Придвинувшись к ней сзади, Эндрю обхватил рукой ее талию.
— Посмотри, как луна проложила ярко-синюю дорожку на поднимающемся приливе, — прошептал он ей на ухо. — Я всегда называл такое лунным приливом. Я рассказывал тебе, как смотрел на него, гуляя по побережью Рингстэда. В первый раз, когда я посмотрел в твои глаза, они напомнили мне мой лунный прилив.
— Я так рада, что мы сможем приезжать к тебе в дом, когда захотим, — сказала Грир. — Полностью отказаться от него было бы неправильно.
Эндрю прижался подбородком к ее макушке.
— Гиббс будет поддерживать очаг в доме. И мы будем постоянно туда ездить... если захочешь.
— Захочу, — рассмеялась она и повернулась к нему. — Пойдем в постель.
— Как тебе будет угодно.
Эндрю отвел ее в комнату, и спустя мгновение ночная сорочка превратилась в переливчатый ручеек, скользнувший к ногам Грир. Стянув с себя одежду, он уложил ее на кровать и вытянулся рядом, поглаживая ее застывшее в томительном ожидании тело.
Наконец они овладели друг другом, и их движения были поначалу плавными, прикосновения — нежными; но, дав волю порыву, они окунулись в водоворот бешеной страсти, приведший их к бурному оргазму, после которого они, обессилев, повалились на кровать, беспомощно обняв друг друга, сплетясь влажными от пота ногами.
— Милая, — произнес Эндрю, как только их сердцебиение и дыхание восстановились. — Когда ты узнала о смерти Коллин, свет в твоих глазах потух, осталась одна боль. Я снова и снова мечтал о том, как мне удастся оживить в них лунный прилив.
— И тебе удалось, дорогой мой. Его оживила твоя любовь.
