– Как у тебя дела, Конни? – спросила Перис.
Он не жаловался, но и Перис, и Тобиас были уверены, что полиция сурово с ним обошлась.
– Конрад?
– Вяло, – он подтянул к себе ноги и положил подбородок на колени. – Что за бардак. Сначала Вормвуд. Теперь Сэм… И Синтия. Кто бы мог подумать?
Тобиас передвинул свой стул поближе к Перис и осторожно положил ладонь на ее руку выше забинтованного запястья.
– Синтии придется встретиться с последствиями, – сказал он, как говорил уже не раз. – Она на все готова, чтобы получить то, что хочет, готова даже убить нас обоих.
Мимо них, чихая двигателем, проплывал старый катер. Перис проводила его глазами и сказала:
– Я не думаю, что по ее приказу он зашел так далеко. Он же признал, что она вовсе этого не хотела.
– Полиция собирается докопаться до сути. Они у нее все выведают, Плакса. Если бы мы уговорили ее прийти с повинной, ей бы самой было лучше.
– Бедная Синтия. Бедная милая запутавшаяся Синтия, – пробормотал Конрад.
Перис с благодарностью на него посмотрела.
– Да. Она запуталась. И она моя сестра. Как вы можете ждать, что я сдам полиции свою сестру?
– Сдается мне, что многие запутались или запутаны из-за нее. Твой приятель, Липс, сказал мне, что Джинна уверена – Синтия могла бы остановить его. Ей следовало бы узнать, что Сэм проявил инициативу.
– Джинне надо быть поразборчивей, выбирая партнеров по постели, – согласился Конрад. – Думаю, так и будет впредь. Я позабочусь о ней. Сделаю все, чтобы она не чувствовала себя одинокой.
Тобиас пригладил волосы Перис. Он ни на минуту не покидал ее с тех пор, как погиб Сэм.
– Я, как и вы, хочу поскорее забыть. То, что сделала Синтия, уже не исправишь. Нам надо сейчас найти выход из создавшегося положения, и лучший выход – объявить ей войну и заставить во всем признаться.
– Она попадет в тюрьму, – сказала Перис. – Если она и вправду не хотела, чтобы кто-нибудь умер, все будет не так уж плохо.
Камешки градом посыпались в воду.
– У меня есть предложение, – Конрад развернулся в шлюпке лицом к ним. – Дадим ей сутки. Если хотите, позвоните ей сегодня и договоритесь о встрече на завтра. Вам обоим надо прежде всего поспать. Я и сам, если не высплюсь, не в силах принять правильного решения.
Перис, подняв брови, вопросительно посмотрела на Тобиаса.
Он в задумчивости надул щеки.
– Вам решать, – сказал Конрад, выбираясь из лодки. – А я пока навещу Джинну. А потом посплю. Копы еще вернутся, попомните мои слова.
– Они и сюда придут, – отозвался Тобиас, – а ты верно говоришь. Правда, я думаю, Синтии лучше не звонить. Она еще про Сэма ничего не знает. Если она уловит хоть намек, что мы подозреваем ее в связи с ним, то пустится в бега.
Зазвонил телефон, и Тобиас, вскочив, взял свой мобильный аппарат и вышел с ним на палубу. Он прикрыл трубку ладонью и прошептал:
– Найджел, – а потом опять поднес трубку к уху. Слушая, он сощурился. – Сейчас не время, брат. Мне надо, чтобы ты меня прикрыл. Я уже говорил тебе, зачем, – сухо сказал он.
Конрад на цыпочках направился к трапу. Помахал рукой Перис и одними губами произнес:
– Пока.
Перис кивнула и помахала ему в ответ.
– Нет, – говорил Тобиас. – Нет вопросов. Когда закончим, дай мне Глэдис, и я скажу ей, сколько ты получишь. Она даст тебе чек. Удачи. Найджел, я совершенно искренне говорю – я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Дай мне Глэдис. До свидания, – он подождал, потом сказал: – Привет, Глэдис. Пойди к Тому, пусть он выпишет чек на двадцать пять тысяч долларов. Найджелу… Конечно, ты мне говорила. Увидимся утром, – и большим пальцем выключил аппарат.
Перис не стала его расспрашивать – пусть сам решает, что и когда рассказать ей. Тобиас положил телефон.
– Почему я разочарован, когда все повторяется? И почему я надеялся, что Найджел переменится? Он опять уезжает. Теперь в Нью-Йорк. Все интересное происходит в Нью-Йорке, сказал он мне. Кто-то предложил ему купить долю в клубе, который принесет целое состояние. Не дам ли я ему взаймы полмиллиона?
Перис ахнула.
– Вот так. Или я ему не брат. Я ему сказал нет, и он, кажется, удивился. Нам с тобой, похоже, не очень повезло с родственниками. Ты пойдешь со мной спать? Я хочу отключиться, но только если ты будешь рядом.
Она взглянула на его склоненную голову.
– Спать? Среди бела дня?
– Да.
– А что соседи скажут?
Он посмотрел на нее.
– Наверное, скажут, что мы проспали все на свете.
Все мужики – ублюдки.
Синтия не могла поверить, что Найджелу удалось убежать и оставить ей только один выход.
Один шанс.
Сегодня уже звонил Конрад, и тоже с предупреждениями: исчезни, иначе ты рискуешь быть втянутой в то, что натворил глупый Сэм. Она-то велела ему только похитить и запугать Перис. Если бы она решила, что нет другого пути. Если ничего другого не останется. Он потерял терпение и зашел слишком далеко. А теперь он мертв, правда, Тобиаса он замарал.
Один-единственный вшивый шанс.
Синтия разгладила складочку на чулках цвета слоновой кости. Зеркало на дверце платяного шкафа в спальне, которую она когда-то делила с Тобиасом, подтвердило, что она отлично оделась сегодня.
Тихонько посмеиваясь, она повернулась и посмотрела на себя через плечо. Если кремовое кружевное бюстье и чулки с широкими кружевными краями можно считать одеждой, то она была одета просто отлично.
В босоножках на трехдюймовых каблуках Синтия вышла из спальни и неторопливо пошла по коридору. По спиральной лестнице она спустилась в подвал и смешала себе ром с кока-колой в баре у бассейна.
Высыпав ледяные кубики в стакан, она постелила полотенце на тренажерной скамейке, улеглась на живот и скрестила ноги в воздухе. Она нажала на кнопку дистанционного управления, и на телеэкране ожила ее любимая школьная мелодрама, которую Найджел все никак не мог ей вернуть.
Когда грубый невыразительный голос спросил:
– Ты плавать умеешь? – Она чуть не выронила стакан. Она повернулась на бок и с трудом подавила нахлынувший ужас, увидев идущего к ней мужчину.
– Привет! – сказала она; голос прозвучал тихим шепотом. – А я тебя ждала.
Толстые губы раздвинулись. Маленькие бесцветные глазки уставились на рыжеватые волосы в верхней части ее бедер. Казалось, у него не было ни шеи, ни вообще какой-то определенной формы. Блеклые волосы были зачесаны назад от низкого лба, нависшего над злыми глазками. Он был очень толстый – что вдоль, что поперек. Пиджак его помятого белого льняного костюма свисал с толстых покатых плеч и хлопал по бедрам.
