надеялись, что Хэтти просто подвернула ногу... или, может быть, потеряла сознание из-за теплового удара — или действительно заблудилась в лесу и вот-вот найдется...
Ее тело было найдено к полудню — почти в миле поселка, в лесу, недалеко от шоссе, ведущего в Нуэв Вальядолид. Его случайно нашли местные подростки.
Она пролежала на жаре со вчерашнего вечера — не менее восемнадцати часов. Собаки — ни живой, ни мертвой — обнаружить поблизости не удалось.
К вечеру приехали двое сотрудников посольства (точнее, ЦРУ) из Каракаса и с ними — офицер службы безопасности Венесуэлы. Хватило одного звонка из столицы, чтобы местная полиция с радостью уступила им право вести следствие. В понедельник с утра прибыли эксперты, осмотрели место преступления и забрали тело в столицу для вскрытия. Вместе с ними уехал и Паркер.
Весь понедельник приезжие следователи опрашивали жителей поселка, не заметил ли кто-нибудь из них что-либо подозрительное. Никто ничего не видел. Были допрошены некоторые жители Нуэво- Вальядолида, имевшие раньше неприятности с полицией — подозрений никто из них не вызвал.
Вечером в понедельник были получены первые результаты экспертизы. На это место в лесу Хэтти принесли — еще живую, но оглушенную ударом по голове. Она пришла в сознание и попыталась сопротивляться — на месте были обнаружены следы борьбы, под ногтями у нее — частицы кожи и кровь. Ее избили, изнасиловали и задушили. Преступников было не менее трех — при вскрытии было обнаружено ДНК двоих и следы латекса — значит, по крайней мере, еще один использовал презерватив.
Офицер службы безопасности высказал предположение, что виновниками происшедшего являются местные парни, напившиеся в честь выходного дня. В частной беседе он добавил, что любая молодая женщина, да еще блондинка, болтающаяся в одиночку по джунглям в шортиках и маечке, напрашивается на неприятности.
Формально Дел не имел ни малейшего отношения к следствию, но фактически получил доступ ко всем материалам. Ничто в них, казалось бы, не опровергало гипотезу о местных парнях. И все-таки одна мысль все время мучила его: а что если изнасилование — не главная цель преступников? Что если Хэтти во время пробежки обнаружила что-то, чего не должна была увидеть — и поплатилась за это?
В связи с печальным происшествием он смог, не боясь вопросов, ужесточить меры безопасности на заводе и в поселке. Уже с утра понедельника к его сотрудникам добавился десяток профессиональных охранников из охранного агентства в Барселоне, имевших право на ношение оружия.
Периметр поселка и завода патрулировался каждые несколько часов, по улицам и дороге, соединявшей поселок с заводом, примерно раз в полчаса проезжал джип с охранниками.
Каждый посторонний человек, желающий въехать или войти в поселок, должен был получить специальный пропуск — а для этого предъявить документы и объяснить, куда, к кому и зачем он идет. Родственные связи больше не помогали — на воротах стояли приезжие из Барселоны, которые в этих краях были чужими и без бумажки никого не пропускали. Все транспортные средства, въезжавшие на территорию завода или поселка, проверялись на предмет посторонних лиц, которые могли незаметно спрятаться в багажнике или кузове.
Обитатели поселка, напуганные происшедшим, не возражали против подобных мер. В первые два дня после убийства улицы поселка опустели — женщины без крайней необходимости предпочитали не выходить за пределы своих участков, а многие и вообще не высовывали носа за дверь.
Под шумок прошел слух, что начальник одного из цехов, не вовремя вернувшись домой, застал свою жену с Рики — при весьма компрометирующих обстоятельствах. Слух был непроверенный, но бедная женщина на следующий день была замечена с подбитым глазом и распухшей губой. На вопрос ужаснувшейся подруги она объяснила, что поскользнулась на лестнице.
Впрочем, Делу были не слишком интересны новые похождения итальянского бабника — слава богу, его семейных дел это больше не касалось.
Во вторник следственная бригада уехала — в поселке и на заводе им делать больше было нечего. Версия о перепившихся местных парнях была принята как основная, и дело перешло в ведение региональной полиции.
Жизнь понемножку начала возвращаться в прежнее русло. Женщины еще побаивались выходить из дома поодиночке, хотя после всех принятых мер это было, по мнению Дела, абсолютно безопасно — по крайней мере, на территории поселка. Но, так или иначе, группками по три-четыре человека они снова начали ходить в магазин и бассейн — правда, все еще рисковали ездить на рынок.
В эти дни Дел работал по шестнадцать-восемнадцать часов. Все меры по ужесточению режима безопасности были продуманы уже давно, и гибель несчастной Хэтти, как ни цинично это звучало, дала ему прекрасную возможность быстро реализовать их, не боясь вопросов. Он приезжал домой только поесть и на несколько часов забыться в тяжелом и беспокойном сне. Разговаривать сил не было — казалось, челюсти сведены так, что их уже не разжать. Даже ночью он по несколько раз вскидывался — ему чудилось, что звонит телефон. Но вокруг было тихо, и только теплая маленькая рука тут же оказывалась рядом, гладила по ноющей голове и помогала ненадолго забыться.
И все время — одна и та же мысль, которая, возвращаясь снова и снова, не давала ему расслабиться ни на мгновение: в среду уже двенадцатое... Первый день...
Телефон зазвонил в среду днем. Смутно знакомый мужской голос в трубке произнес:
— Дел? Это Макдермот говорит — помнишь еще?
Он тут же все понял и спросил, закрыв глаза:
— Томми?
— Да. Утром нашли. В кабинете. — Мак говорил короткими фразами, и чувствовалось, что выговаривать эти страшные слова ему бесконечно трудно. — Он так и хотел — не в больнице.
— Да, он мне говорил...
— Девочке... скажи сам. И передай, чтобы она не вздумала приезжать — это его просьба.
— Да, я знаю.
— И еще одно... Он мне недавно рассказал... о ней. Так что если что-нибудь потребуется — помощь или еще что-то — я сделаю все, что смогу.
— Спасибо. Мак...
— Да?
— Когда похороны?
— Послезавтра.
— Цветы купи... положи. От нее... и от меня тоже.
— Хорошо. Извини, я... не могу сейчас говорить. Пока.
Дел и сам не мог сейчас говорить. Нажал кнопку, и когда Кэти отозвалась, произнес всего одну фразу, еле сумев разжать чужие, не слушающиеся, сцепленные челюсти:
— Не соединяй меня ни с кем — только если Линк... или ЧП. И всем говори, что я вышел.
Вот и все... Он не плакал уже много лет, но сейчас положил голову на руки и почувствовал, что в глазах все расплывается от выступивших слез. Комок, стоявший в горле, никак не удавалось проглотить.
Дел не знал, сколько времени он просидел так — но, тут же, вскинул голову, услышав посторонний звук. Линк стоял у двери и смотрел на него. Очевидно, во взгляде Дела он заметил нечто, заставившее его спросить:
— Случилось что-то?
— У тебя выпить есть?
Подобного вопроса от собственного начальника Линк никак не ожидал — в глазах его явно выразилось удивление; вместо ответа он молча кивнул.
— Запри дверь, чтобы эта... надушенная не сунулась. — Дел встал, прошел в крошечную комнатку, скорее напоминавшую стенной шкаф — там еле помещались раковина, кофеварка и полка с чашками — выбрал пару стаканов, принес, поставил на стол. — Наливай! — И зажмурился, словно в приступе острой боли — это прозвучало так похоже на то, что он слышал десятки раз!..
