чтобы Виктор больше никогда не дотронулся до нее. Даже если потребуется для этого его убить...
Он вспомнил худенькую спинку и это ощущение под ладонью — хрупкая и легонькая, как птенец. И — вспышкой — ее слова: «Если он меня найдет, я сама поеду обратно — или куда он скажет».
Вопросы, вопросы, вопросы...
— Как вы считаете — вашему мужу доставляли удовольствие эти акты насилия?
— То есть вы имеете в виду — не садист ли он? Нет, нет. Мне кажется, он иногда делал это намеренно, но удовольствия ему это не доставляло, скорее... пожалуй, он потом чувствовал себя очень неудобно.
— Тогда что значит «намеренно»?
— Например, я думаю, он не хотел ребенка, и этот несчастный случай был ему кстати — слишком кстати. И... в последнее время он словно нарочно целился по груди.
Тед не сразу понял, зато мэтр догадался мгновенно.
— То есть, вы думаете, он был бы непрочь овдоветь, но... если можно так выразиться, естественным путем?
Рене кивнула.
— У него же фактически есть семья. Я ему только мешаю уже тем, что существую.
— Он ваш наследник?
— Очевидно. Потому я и хочу составить завещание — чтобы он не мог ничего выиграть в случае моей смерти.
— Что значит — «очевидно»?
— Я никогда не делала завещания. Значит, по идее, муж — единственный наследник?
— А почему вы не сделали завещания? На это были какие-то особые причины?
— Нет. Просто я не знала, как он отреагирует на это, и не хотела вызывать его раздражение.
— А у него самого есть завещание?
— Не знаю.
При этих словах у Теда мелькнуло смутное воспоминание. Что-то важное... что-то...
— Есть ли свидетели, которые могут подтвердить факты насилия?
Рене покачала головой.
— Нет, все видели только... результаты, — она криво усмехнулась, — а Виктор сначала говорил, что это несчастный случай, что я очень неуклюжая. А потом — что я сама это делала. Думаю, что большинство из тех, кто жили в доме, понимали, что происходит, но...
— Но при них он этого не делал?
— Да.
И в этот момент Тед вспомнил!
Вытянув ногу, он незаметно подтолкнул Рене и, когда она взглянула на него, коснулся кончиками пальцев своей груди... ну пойми же!
Этот жест не ускользнул от пристального взгляда мэтра.
— Вы хотите что-то сказать, Мелье?
Рене не дала ему ответить — короткое движение открытой ладонью в его сторону, и она заговорила сама:
— Был один свидетель, но я не хотела бы, чтобы на суде фигурировала эта история.
— Она может скомпрометировать вас? Или господина Мелье?
— Нет, просто... — Рене опустила голову, вздохнула и помолчала несколько секунд, прежде чем заговорить снова: — Как вы знаете, я являюсь владелицей фирмы «Солариум». Управляет фирмой Виктор, и я фактически полностью отстранена от дел. Он... очень раздражался, если я спрашивала его о чем-то, касающемся фирмы.
Очень раздражался... Весьма вежливый эвфемизм — мэтр Баллу понял его смысл и кивнул, призывая продолжать.
— Я случайно узнала, что в сейфе в моем доме хранятся документы, которые могут прояснить для меня ситуацию. Я захотела с ними ознакомиться — втайне от Виктора, и мне порекомендовали господина Мелье как человека, способного выполнить подобное поручение.
— То есть?
— То есть открыть сейф и сфотографировать эти документы. К сожалению, вышло так, что Виктор пришел домой раньше и застал Теда в кабинете. — (Черт, она назвала его по имени!) — Он не стал вызывать полицию — вместо этого принялся бить его и орать: «Кто тебя послал?» Я не могла допустить, чтобы Виктор искалечил человека, который действовал по моему поручению, поэтому... вытащила его.
— Что значит — вытащила?
Рене замялась, потом решительно вскинула глаза.
— Это ни при каких обстоятельствах не должно фигурировать в суде. Господин Мелье случайно оказался в курсе одной семейной тайны, но я не хотела бы, чтобы об этом узнал кто-то еще.
— Продолжайте, — мэтр Баллу был явно заинтригован.
— В моем доме есть потайной ход — с первого этажа на третий. Он сделан вместе с домом, и о нем знали только члены семьи. Даже мама не знала — она была невесткой бабушки, а не дочерью. Мне бабушка сказала в тринадцать лет. И вот, я пережгла свет и, пока Виктор в темноте не мог сориентироваться, увела господина Мелье через этот ход.
Мэтр удивленно смотрел на нее, потом перевел взгляд на Теда — тот кивнул. Смешно... именно эта, абсолютно правдивая часть рассказа вызвала недоверие — а заявление, что Рене сама его наняла, не возбудило ни малейшего подозрения.
— Вскоре Виктор пришел ко мне в комнату и ударил меня. Из потайного хода эта часть комнаты хорошо видна — так что...
— Ваш муж заподозрил вас в чем-то?
— Нет, — покачала головой Рене, — он до сих пор ничего не подозревает. Он просто был очень раздражен и сорвал настроение.
— Мелье, что вы на это скажете?
— Я действительно все видел, — кивнул Тед. — И вот еще что — у Виктора есть завещание. Оно было в тот вечер в сейфе.
— Кто наследник? — быстро спросил мэтр Баллу.
— Я не читал — только первые строчки, чтобы понять, что это такое.
— А что было потом? — этот вопрос адресовался уже Рене.
— Виктор так и не вызвал полицию — возможно, не хотел, чтобы возникли вопросы относительно моего подбитого глаза. Он обыскал весь дом, ничего, конечно, не нашел — а позже, когда все утихло, я выпустила господина Мелье через библиотеку на первом этаже.
— С тех пор вы с ним контактировали?
А это-то тут при чем?! Какое его собачье дело?!
— Нет. Только последнюю неделю.
Слава богу, на эту тему больше вопросов не последовало — заговорили о другом:
— Эта женщина — у вас есть какие-то доказательства, что она не просто компаньонка матери вашего мужа? И что мальчик действительно его сын?
Рене покачала головой.
— Нет. Они просто очень похожи. И Виктор... он при них становится совершенно другим. Он только берет ее за руку — у него сразу лицо меняется. Но этого никто, кроме меня, не видел.
— А вы?
— Все тот же потайной ход, — невесело усмехнулась Рене.
Личные вопросы закончились, теперь речь пошла об управлении имуществом. Не все слова, мелькавшие в разговоре, были Теду понятны, но общий смысл он уловил быстро: Рене хотела одновременно подать на развод, отозвать все доверенности, выданные на имя Виктора Торрини, отстранить его от управления предприятием и заморозить совместные счета.
— Кроме того, я хочу выселить Виктора и его родственников из моего дома, и как можно быстрее, —
